Как наяву, Джаспер представил себе лес, наподобие форкского, и Джеймса, готового бросится в атаку — ноги полусогнуты, руки слегка расставлены в стороны. Безликая фигура другого вампира кидается на него, они сцепляются в смертельной схватке. Незнакомец зажимает голову Джейса, как в тисках. Куртка порвалась, открывая плечо и бицепс — мускулы напрягаются снова и снова, пытаясь разжать захват. Незнакомец с рычанием кусает его, оставляя след между шеей и плечом; Джеймс кричит, в его крике смешались боль и ярость. Такой шрам можно получить только в драке с сильным противником… или…
Или кто-то вцепился ему в загривок, чтобы без помех оттрахать. Напустить побольше яда в каменную плоть, чтобы Джеймс хоть на время ослаб.
Прижать в земле своим весом, разорвать одежду. Раздвинуть ноги, втиснутся между ними, не обращая внимания на проклятия и ругательства. Овладеть им. Ещё, ещё и ещё.
Джаспер мысленно застонал. Что с ним происходит? Будто бы, пока он жил с Калленами, у него был внутри какой-то предохранительный клапан, который не давал темной стороне его натуры вырываться наружу. А теперь этот клапан безнадежно испорчен и починке уже не подлежит. Не то, чтобы это было плохо — просто очень не вовремя.
Он еще раз провел мочалкой от шеи до пояса Джеймса. Омыл трогательные ямочки на пояснице. Один их вид вызывал у него неконтролируемое желание. С опаской коснулся подкаченной задницы, тут же вернул руку назад. Только когда злости, гнева и отторжения не последовало, сделал это снова.
«Господи, дай мне силы выдержать это», мысленно повторял Джаспер, надеясь, что Бог будет милосерден даже к вампиру, чудовищу без души. Без божьей помощи он вряд ли справится.
Мысленно молится и одновременно водить губкой по этому восхитительному телу доставляло поистине адские мучения. Обуздывать себя, не сметь лишний раз даже взглянуть, когда хочется совсем другого. Выглядеть равнодушным вместо того, чтобы восхищаться и любоваться. Ни жестом, ни словом, ни взглядом не выдать себя.
Джаспер старался абстрагироваться, отключиться от реальности. Изо всех сил пытался, подкорректировать свой собственный внутренний мир, и, хотя бы временно, отогнать сексуальное влечение подальше.
Но, как назло, эмоции Джеймса, те самые, темные, опасные, направленные на Джаспера, замерцали где-то вдалеке, как светлячки в лесной чаще. Джаспер мог поклясться: когда он касается Джеймса, те эмоции становятся сильнее и четче.
Вода постепенно начала остывать. Джаспер снова перенес Джеймса в спальню, поудобнее положил на застеленную покрывалом кровать и на мгновение в нерешительности замер рядом с большим полотенцем в руках.
Чтобы не возбуждать подозрительность, опять начал с волос. Аккуратно промокнул, отметая мысль, что ему нравится оставшийся на них цитрусовый запах. Провёл полотенцем по груди, с беспокойством почувствовал напряжение мускулов. В чем дело? Он же ничего не сделал. Джаспер продолжил, судорожно копаясь в своих воспоминаниях и пробуя выловить оттуда что-нибудь максимально несексуальное.
Однажды он уже попадал в подобную ситуацию. Ещё в человеческой жизни, на войне, Джасперу как-то пришлось заботиться о раненом товарище, пока того не отправили в госпиталь. Менять повязки, промывать раны, помогать мыться и одеваться тоже. Он тогда отлично справился, справится и сейчас. Правда, Брендон был только хорошим другом. Прикосновения к его телу не наполняли душу трепетом. Джаспер тогда лишь мельком оценил фигуру товарища, сравнивая его с собой. Тот, с какой угодно точки зрения, представлял собой прекрасный образец мужской красоты.
Хоть они и были ровесниками, Брендон был выше ростом, мускулистее. В чертах его лица отсутствовала присущая Джасперу миловидность, и он успел отпустить небольшую бородку. Джаспер вспомнил своё восхищение другом и зависть к нему, словно бы это было вчера. Тот выглядел как мужчина, несмотря на юный возраст. Уж его-то точно никто и никогда не посчитал бы мальчишкой.
С Джаспером же подобное происходило постоянно, даже после перерождения. Все вампиры когда-то были людьми; неудивительно, что большинство из них при первой встрече считали его слабым и безобидным, покупаясь на ангельскую внешность. Джасперу подобное поведение было даже на руку: чем больше противник тебя недооценивает, тем лучше. Все, кто когда-либо ошибся в нем, поплатились за это. Выглядеть как юный невинный мальчик было полезно. Тем не менее, Джаспер завидовал Брендону. Ему очень хотелось не только быть, но и выглядеть мужчиной, а не юношей.
Давние воспоминания, вопреки ожиданиям, не помогли отвлечься. Наоборот. Джаспер невольно начал сравнивать тогда и сейчас. Джеймс по сравнению с Брендоном выглядел более сильным и крепким. Слегка выше ростом, шире в плечах, его мышцы были больше и… И да, его член тоже.
Джаспер поспешно сдвинул руку ниже, к коленям, и сосредоточился на эмоциях Джеймса. Пока что ничего очень негативного там не было. Наоборот: ищейку переполняло возбуждение, с небольшой примесью стыда и недовольства. Напряжение мышц чувствовалось даже через полотенце. «Ему нравится, как я к нему прикасаюсь», быстро подмечал Джаспер, с самым невинным выражением лица протирая колени, затем внутреннюю поверхность бедер. «Очень нравится. И одновременно стыдно от этого. Но чем он, черт возьми, недоволен? Мне казалось, я не позволяю себе лишнего. Не явно, во всяком случае».
В Джеймсе начало проглядывать желание большего. Оно расползалось по комнате, затекало во все углы и грозило затопить эмпата целиком. Противиться становилось все труднее.
Джаспер осторожно промокнул полотенцем последние капли воды с живота. Будто бы случайно, вскользь провел полотенцем между ног. Джеймс шумно выдохнул и сжал зубы.
— Все в порядке? Я сделал тебе больно? — с самым невинным выражением лица осведомился Джаспер, одновременно выстраивая вокруг себя стену из безобидности и наивности. Его компаньон лишь сильнее стиснул челюсти; на скулах заходили желваки.
— Ладно. Если все хорошо, я продолжу?
Джеймс кивнул, еле заметно нахмурившись. Эмпат с удвоенным вниманием принялся ловить его эмоции. Это было нелегко: Джаспера вновь охватило желание секса. Свое ли, Джеймса ли — он не смог отличить.
Бережно перевернул его на живот, принялся вытирать спину. Удовольствие от прикосновений и возбуждение зашкаливали. Казалось, эти чувства пропитали все вокруг. Будто бы Джаспер вдыхает их вместо воздуха.
Полотенце было объемным, пушистым. Как бы Джасперу хотелось, вместо глупого куска материи, прикоснуться к Джеймсу рукой! Провести ладонью по спине, ощутив, как напрягаются мышцы, а внутри потихоньку разгорается тот самый темный огонек. Задержать ее на пояснице, очертить пальцами ямочки. Прижаться грудью к его спине, кожа к коже, стиснуть упругую задницу… сжать его в объятиях… взять…
«А почему нет? Джеймс здесь. Мой. Я могу прикасаться к нему, целовать, смотреть на него сколько захочу», Джаспер сглотнул и провел полотенцем между ягодиц Джеймса, сожалея, что оно слишком толстое. «Я могу взять его», мелькнула в голове мысль, и понеслась прямиком вниз, к члену. «В любую секунду, когда мне этого захочется. Он не сможет меня остановить».
Осознание этого факта почти лишило Джаспера рассудка.
«А с какой стати ему меня останавливать?», мысли лихорадочно прыгали в голове. «Джеймс хотел меня с самого начала. Да это он виноват во всем, что случилось! Это он меня спровоцировал своим поведением! Прямо сейчас ему нравится то, что я делаю. А стыд и прочее, что я чувствую где-то на краю — не важно».
Он вновь помог Джеймсу перевернуться на спину, встретился взглядом с ярко-красными глазами и будто обжегся. Возбуждение и стыд, желание и злость — и не понятно, что из этого играет первую скрипку. Губы Джеймса плотно сжаты, брови сошлись на переносице. Словно бы он борется с чем-то. Или хочет что-то скрыть.
— Я помогу тебе одеться, — Джаспер хотел отложить ненужное более полотенце, и обомлел, замирая с протянутой рукой.
У Джеймса встал. Член, ещё недавно расслаблено покоящийся между бедер, поднялся и стоял. Ровный, длинный, слегка потемневший, головка поблёскивает от смазки… Великолепный.