— Но зачем? Окей, папаша, может, и имеет какой-то профит со своей работы. Хотя… он же не оперирует один, так? И смертность в больницах не такая, как раньше. Значит, это тоже отпадает. Ты не понял, что у них с глазами?
— Увы, нет.
— Ладно, выясним потом. Есть более важные вещи. Виктория?
Виктория поднялась — одним скользящим грациозным движением, как пантера или оцелот. Она устроила из своего «доклада» целое представление. Рассказала, что девочку зовут Белла Свон, в Форксе она недавно. Перечислила все, что прочла в личном деле, а затем вынула его копию из сумки. Поведала, кто ее родители и чем они занимаются. И все это — как в театре, с паузами в нужных местах и экспрессивными жестами — чтобы подчеркнуть достоинства своей фигуры. Пару раз Виктория прошлась туда-сюда, еще несколько раз поправила футболку на груди. Она играла со своими волосами, бросала на Джеймса соблазнительные взгляды, и надо сказать, добилась своего. Когда она закончила, тот следил за ней горящими от нетерпения глазами.
— Остался только обещанный сюрприз… — Виктория вскрикнула, когда Джеймс без предупреждения оказался у нее за спиной и обнял.
— Так что за сюрприз? — прошептал он ей на ухо.
Откинув длинные волосы, поцеловал Викторию в шею, одновременно разрывая на ней кофту — пуговицы так и посыпались в траву.
— Мне снова уходить? — язвительно поинтересовался Лоран.
— Иди-иди, поохоться. Завтра вернешься, — отмахнулся Джеймс.
Виктория развернулась в его объятиях, потянулась, чтобы поцеловать.
— Нет уж. Я тоже хочу знать, что за сюрприз у Виктории.
— Тебе срочно?! — в голосе Джеймса послышалось рычание.
— Хотелось бы.
Виктория разочарованно вздохнула, когда Джеймс выпустил ее. Найдя в траве свою сумку, она вынула еще несколько папок.
— «Дети» Калленов ходят в ту же школу. Я решила, что будет не лишним скопировать и это.
— Окей… — Джеймс быстро проглядывал страницы. — Ты умница, спасибо. Эдвард, Эммет, Розали, Элис… — Джеймс слегка запнулся, но быстро захлопнул папку и схватил следующую. — Джаспер.
Он моргнул. Посмотрел на фото еще раз. Расправил замявшийся уголок.
— Что ж, приятно познакомиться, мистер Хейл.
========== 3 ==========
События развивались совершенно непредсказуемо. Джаспер мог только благодарить Бога, что Эдвард сейчас всецело занят Беллой и не обращает внимания на его мысли. Он старался отвлечься, хотя бы тем, что успокаивал Беллу и Элис и поднимал боевой настрой своим названным братьям.
Но мысли о Джеймсе никак не хотели уходить из головы Джаспера. Он не мог перестать думать — каково это, отпустить свои инстинкты? И не только отпустить, но и наслаждаться ими? Джаспер отлично помнил, как он чувствовал себя раньше, убивая людей и вампиров. Страх смерти, боль, ужас — он чувствовал их, будто бы убивают его. Поначалу он принял это, как неизбежное зло. Но позже выносить чужие страдания становилось все тяжелее.
Правда, был один нюанс, но о нем Джаспер вспоминать не любил. Не все отрицательные эмоции, которые ему приходилось переживать, доставляли эмпату страдания.
Предсмертные муки — конечно. Но вот страх, беспомощность, зависимость… С этими чувствами все было непросто.
В тот момент, когда жертва понимала неизбежность своей смерти, и ее душу охватывал страх перед Джаспером, он ощущал себя властелином мира. Это трудно объяснить, если ни разу не почувствовал сам. Ощущение невероятного могущества, вседозволенности, будто бы ты сам Господь Бог для этого несчастного создания, которое попалось тебе под горячую руку. Свобода карать и миловать, отпустить или убить кружило голову и вызывало эйфорию не слабее, чем оргазм. Даже с людьми, такими незначительными и слабыми, это чувство было сильным. Ну, а уж если тот или та, кого Джаспер загнал в угол и собирался убить, в чем-то его превосходил… Если это была независимая, самостоятельная, сильная личность, Джаспера накрывало эйфорией, названия для которой нет ни в одном человеческом языке. Это был экстаз, сродни наркотическому. Он был настолько силен, что заслонял собой страдания умирающих.
Джаспер не любил анализировать эту свою особенность. Не только из-за Эдварда. Он считал ее чем-то грязным. Получалось, что он что-то вроде тех самых «энергетических» вампиров, придуманных желтыми газетами для развлечения читателей. Настолько плохой и испорченный, что ловит кайф от чужого страха, и власти над другими.
Присутствие Джеймса все еще ощущалось вдалеке: ищейка упорно следовал за автомобилем. Джаспер попробовал нащупать его ауру, ослабить жажду крови и преследования, переключить его на что-то другое. Но, то ли расстояние было слишком велико, то ли Джаспер плохо старался, у него ничего не вышло.
Неожиданно Джаспер подумал — а способен ли Джеймс вообще, в принципе, испытывать страх? Как и у любого существа, у него должен быть инстинкт самосохранения. А значит, хоть чего-то он должен бояться.
Как бы это могло ощущаться — страх хитрого, безжалостного охотника? Того, кто видит смысл жизни в преследовании других? Азартного, бесстрашного, рискового? Кого-то, такого же сильного, как Джаспер?
От одной только мысли внутри что-то сладко защемило. Если бы только еще разок прикоснуться к его «душе»! Еще только раз почувствовать. Ведь если Джеймс продолжит преследовать Беллу — а он продолжит — у них не останется иного выхода, кроме как убить его. И тогда то чувство, что он носит в себе, погибнет вместе с ним. Никогда больше это темное, порочное, всепоглощающее желание не коснется Джаспера…
Джаспер даже чувствовал себя польщенным, что он, именно он, вызвал такую бурю чувств. Эмпат и раньше замечал за собой: из-за своего дара он воспринимает каждого незнакомого вампира или человека в первую очередь как набор эмоций, чувств и душевных переживаний — уникальный и неповторимый у каждого.
Это было первое, что производило на него впечатление, и пожалуй, самое важное. Запах и внешность тоже имели значение. Но эмоциональная сфера, аура, или «душа» всегда была на первом месте.
Джеймс не был первым мужчиной, чьи эмоции вызвали у Джаспера похожий отклик. Еще раньше, когда он сражался в армии Марии, Джаспер заметил: ему не всегда важен пол. Первостепенное значение имели чувства, их красота, искренность, цельность. Или, как в случае с Джеймсом — сила, непреодолимая темная сила, чувство настолько мощное, подчиняющее, что это почти оглушало и лишало воли. Джеймс будто бы воплощал собой все то, что Джаспер не смел себе разрешить. Может быть, из-за этого его «черная душа» и показалась Джасперу такой привлекательной. Впрочем, его тело, кажется, тоже было весьма и весьма неплохим…
Он в смятении искоса посмотрел на Элис — но та, как ни в чем не бывало, продолжила разговор с Эдвардом и остальными.Они тем временем составили план действий. Джаспер не вмешивался, оправдавшись тем, что занят поддержанием стабильной эмоциональной атмосферы.
Белла сидела на заднем сидении. В небольшом замкнутом пространстве автомобильного салона ее запах ощущался сильнее, чем в лесу, и Джаспер невольно сглотнул. Как только Эдвард может находится с ней рядом? Это же невыносимо. Аромат, такой нежный, цветочный, немного похож на белые лилии. Сердечко стучит быстрее и быстрее от страха, его ритм соблазнителен, словно танец. И кожа у Беллы такая светлая и тонкая, что видно голубоватые венки на запястьях… Прокусить их было бы так легко…
— Джаспер! — маленький кулачок Элис с силой врезался ему в плечо. — Я не прощу тебе этого, так и знай!
— Извини, — Джаспер потряс головой и срочно занялся Эдвардом. Еще не хватало, чтобы брат затеял с ним драку.
Впрочем, опасения Джаспера были напрасны. Эдвард услышал его, но в данный момент его заботила реальная, а не надуманная опасность — Джеймс.
Посовещавшись, Каллены решили, что для начала Белла убедит своего отца, будто бы уезжает из Форкса к матери в Аризону. Тогда ему больше не грозит опасность, быть растерзанным ищейкой. Джаспер и Элис должны были сопровождать Беллу, сам Эдвард, Эммет, и Карлайл — выслеживать Джеймса, Эсми и Розали — оставаться на месте и охранять Чарли.