Джеймс перевернул страницу. Ручка вновь запорхала по бумаге; Джаспер с радостью отметил про себя, что движения стали чуть точнее.
Снова лес. В окружении деревьев — одинокая мальчишеская фигурка. Ружьё, в отличии от предыдущих картинок, она держала наготове; на поясе появился нож. Вместо улыбки — зигзаг, будто оскал. Вокруг Джеймс изобразил целый зоопарк: бобра с карикатурно-огромными зубами, медведя, стоящего на задних лапах, стадо оленей, пару лосей. Небо над лесом прочертили силуэты птиц, под деревьями появились кусты то ли ежевики, то ли малины.
— Должно быть, ты был хорошим охотником, — предположил Джаспер. Не только чтобы отвлечь от грустных мыслей, ему и правда стало любопытно. Не проистекает ли дар ищейки от этой способности?
Джеймс задумался, машинально засунул кончик ручки в рот. От этой картины Джаспера бросило сначала в жар, затем прошибло холодом. Он ясно представил себе, как эти губы могли бы охватить его член. Было бы так просто, столкнуть Джеймса с дивана, заставить встать на колени, запустить руку в его длинные распущенные волосы, притягивая к себе… Фантазия могла бы стать реальностью прямо сейчас. Вот он, только протяни руку.
К счастью, Джеймс полностью ушёл в размышления, и ничего не заметил. Он принялся за следующий рисунок.
Снова быстрым росчерком нарисовал очертания Великих озер, рядом — что-то вроде пьедестала, на нем, на месте победителя — себя. Фигурка мальчика стала больше.
— Чемпион? — удивился Джаспер. — Победитель? Лучший?
Джеймс кивнул и обвёл Великие озера кружком. Для верности даже пару раз ткнул в них ручкой.
— Лучший охотник на Великих озёрах?
На лице ищейки появилась самоуверенная улыбка, душа наполнилась гордостью. Он посмотрел на Джаспера, будто бы раздумывая над чем-то, и принялся дорисовывать новые детали.
Вокруг пьедестала появились фигурки индейцев. Десяток, два, три, еще — чем больше, тем схематичнее. С изогнутыми под неестественными углами конечностями, лежащие вповалку, кучей, и у каждой головы — словно отпилена половина. Взгляд Джеймса стал жестким, его внутренний мир переполнился жестокой радостью.
— Скальпы, — одними губами произнес Джаспер. — Охота на людей тебе не в новинку. Ты охотился за скальпами ради награды. И сколько их было?
Джеймс развел руками.
— Слишком много, чтобы помнить.
Торжество и гордость Джеймса тяжело ощущались на сердце. В нем не было ни капли раскаяния или сожаления, лишь удовлетворенная месть и жестокость.
«Я не вправе осуждать его за это, но… «, додумать Джаспер не успел. Губы Джеймса зашевелились — но слышно опять ничего не было. Он в ярости ударил кулаком по подлокотнику дивана.
Если бы это сделал обычный вампир, диван раскололся бы на части. От удара Джеймса же не произошло ничего, лишь немного заскрипело дерево.
— Сила восстановится, я уверен, — под влиянием эмпата ярость медленно сворачивалась в клубок и угасала. — Итак. Ты, видимо, хорошо усвоил уроки своего отца, стал охотиться сам и сумел дожить до… Сколько тебе было лет, когда тебя обратили?
Джеймс вытянул руки вперед, растопырил все пальцы. Сжал кулаки и повторил. Затем вытянул пальцы только правой руки.
— Двадцать пять. Снова ты старше меня. И по человеческим, и по нашим меркам, — слегка улыбнулся Джаспер.
Старше, сильнее, опытнее, бесстрашнее. И тем не менее, сейчас вся сила и агрессивность Джеймса ничего не стоят. Его легко было бы подчинить. Он не смог бы противиться.
Джаспер представил, как выхватывает у Джеймса тетрадь и ручку, бросает их на пол. Притягивает его к себе для поцелуя, схватив за шею или за волосы. Или, ещё лучше, за кожаный шнурок, висящий на шее. Как приникает к упрямо сжатым губам, настойчиво целует, постепенно заставляя их раскрыться.
В том, что Джеймс в конце концов уступит, Джаспер даже не сомневался. Дело даже не в манипуляции чувствами. Более того, если речь шла о влечении, страсти, или любви, Джаспер решительно не хотел вмешиваться в эти эмоции. Эмпату было бы просто усилить их искусственно, но настоящие ощущались несравнимо лучше. Кроме того, влечение и страсть, темные и опасные, в Джеймсе уже были. Их нужно было просто вытащить наружу.
— Как тебя обратили? — Джаспер мысленно дал себе пинка и прогнал из головы соблазнительные образы. — Должно быть, тоже роковая красавица, вроде Марии?
У Джеймса вырвался смешок.
— Что тут смешного? Так оно чаще всего и бывает. Женщины обращают мужчин и наоборот. С тобой было не так?
«А это уже интересно. Если его обратил вампир мужского пола, то лишь по одной-единственной причине», Джаспер окинул Джеймса быстрым взглядом, от распущенных волос до босых ступней, задержав взгляд на не полностью застегнутой на груди рубашке и кожаном шнурке с подвесками. Услужливое воображение нарисовало несколько картинок.
Джеймс — еще человек, раскинулся посреди лесной поляны. А кто-то, намного сильнее, одной рукой запрокидывает ему голову, открывая доступ к шее, второй — разрывает воротник рубашки.
Два вампира борются: глаза Джеймса светятся алым, он неудержим в своей ярости. Его соперник — размытая фигура с бордовыми глазами на бледном лице. Пусть не такой сильный, зато опытный, он раз за разом отправляет Джеймса в нокаут.
Снова два сверкающих на солнце тела сплетаются, но уже не в драке…
В чувства его привел скрип ручки по бумаге. Джеймс сосредоточенно рисовал. На новом листе тетради снова возникла знакомая фигурка с ружьем. Рядом с ней другая, поменьше, но, несомненно, это был взрослый мужчина. Рубашку украшали пышное жабо и манжеты, на ногах Джеймс нарисовал ботинки с пряжками. Между фигурками набросал пьедестал, и, почему-то, игральные кости и колоду карт.
— Игра? — Джаспер закусил губу, раздумывая. — Какая-то игра?
Его собеседник отрицательно мотнул головой.
— Тотализатор?
Снова отрицательный ответ и раздражение.
— Состязание? Пари?
Джеймс с удовлетворением кивнул и быстро принялся рисовать дальше. Вокруг Джеймса и его тогдашнего соперника возник лес, а в лесу — уносящийся вдаль олень. Ищейка указал сначала на фигурки людей, затем — животного, и изобразил, будто бы кого-то хватает. Потом, отбросив карандаш и тетрадь, слез с дивана и опустился на пол, почти прижимаясь к нему — будто бы читая следы. Еще пара жестов — сложив пальцы наподобие пистолета.
— Выследить и убить животное первым? Ты, конечно, выиграл?
Джеймс усмехнулся, снова устраиваясь рядом с Джаспером. На секунду случайно привалился к нему боком, и эмпата снова будто бы обдало зноем и холодом одновременно. Где-то очень глубоко внутри он увидел желание дотронуться, продлить прикосновение. Увы, Джеймс слишком сильно погрузился в прошлое. От настоящего его словно отгородил поток воспоминаний, судя по эмоциям, очень ярких и противоречивых. Тут была и радость, и удовлетворённая месть, и воспоминания об ужасной, нечеловеческой боли. Вспоминал ли он об своём обращении?
Портрет другого человечка, тем временем, обогатился длинным плащом а-ля граф Дракула, и клыками. Себе Джеймс пририсовал рану на шее, из которой потоком хлестала кровь.
— Твоему сопернику не понравилось, что ты выиграл, и он попытался убить тебя? Или, наоборот, пришлось по душе твое чутье, и ты стал его спутником?
Энергичные жесты руками — нет, нет, нет! Джеймс снова злился, что его не понимают. Он быстро добавил к изображению карт и игральных костей что-то вроде футбольного кубка, и соединил стрелкой со своим портретом, истекающим кровью.
Джаспер начал догадываться, но не хотел верить.
— Ставкой в пари была жизнь? Победитель убивает побежденного? И ты ввязался в это, в здравом уме и твердой памяти?!
Эмпат и сам не мог понять, что чувствует — то ли восхищение смелостью, то ли гнев на подобное легкомыслие. Джеймс же ясно и отчетливо гордился собой, без всяких «но» и «если». Он улыбнулся — открыто, а не одними губами; в ярко-красных глазах заплясали чертики.
— Ясно. Ну ты и рисковый тип! — глядя на него, Джаспер улыбнулся тоже.
На секунду ему показалось, что непонятная злость, постоянно притаившаяся на заднем плане, испарилась. Что вся душа Джеймса потянулась к нему. Вот-вот, снова возникнет то самое, горячее, темное, пробирающее до печенок ощущение.