Эмпат почти смирился с тем, что ему придется временно забыть о собственных желаниях, но как же это раздражало! И такие моментов озлобленности, досады и гнева случались все чаще. Джаспер лишь сильнее стистивал зубы и мысленно уговаривал себя не делать того, о чем он потом пожалеет, и не грезить о том, чему не бывать. Джеймс ясно дал понять, что хочет подождать. Что бы ни было причиной, Джаспер должен уважать его решение.
Но в такие моменты как сейчас, видя его перед собой почти такого же, как до воскрешения, чувствуя вместе с Джеймсом радость движения и предвкушение погони, эмпат едва мог держаться.
Возле городка с непроизносимым названием Тырговиште, среди заросших густым лесом предгорий, вздымались к небу остатки крепостной стены и башни — то была крепость Поэнари. Серые камни, источенные временем, даже сейчас выглядели довольно величественно. Была в них какая-то печальная романтика. Развалины напоминанали о былом величии гордой неприступной крепости и о том, что в конце концов, все в этом мире конечно — и люди, и города, и империи.
Джеймс замер, принюхался, откинув голову назад — его профиль четко вырисовывался на алом вечернем небе, и кивнул, бросив на Джаспера уверенный взгляд.
— Не может быть, — того аж дрожь пробрала.
Нетерпеливый жест — «следуй за мной», и ищейка резко развернулся, взбираясь вверх по почти отвесному склону.
***
Благодаря чутью Джеймса они оба оставались незамеченным. Тот постоянно проверял направление ветра, и то и дело жестом понукал Джаспера идти следом, чтобы их не обнаружили.
Днем к развалинам водили туристов, которые и не подозревали, кому руины старой крепости дают приют.
— Как неосторожно и глупо, — еле слышно прошептал Джаспер. — И пафосно до слез!
Джеймс не удостоил его ответом: прикрыв глаза, он со всем вниманием изучал запахи, что приносил ветер.
Удивление Джаспера было полностью оправдано. Ведь когда-то в крепости Поэнари жил сам князь Влад Четвертый, известный как Дракула. Именно с этих крепостных стен сбросилась его молодая жена, поверив ложному известию о гибели князя.
И теперь просторные подземелья этого замка занимали Стефан и Владимир — единственные пережившие войну с Волтури члены румынского клана. «Они недалеко ушли от Аро, с его дворцом в центре города. Только итальянец более подвержен страсти к роскоши и изяществу, а румыны предпочитают воспоминания о славном прошлом», размышлял Джаспер.
После того, как их семью практически выковычервали, румынские братья ушли в тень. Последнюю, отчаянную попытку вновь обрести былое могущество они сделали как раз во время правления князей из рода Дракул: Стефан выдавал себя сначала за Влада Третьего, а потом Четвертого. Они собрали армию, более сотни новообращенных и «детей Луны», и сами отправились в Вольтерру, чтобы совершить месть.
И потерпели сокрушительное поражение. Тогда же Кай Волтури устроил охоту на союзников-оборотней, уничтожив их всех.
Поток размышлений прервал толчок в плечо. Джеймс указал взглядом на змеящиеся по склону ступени: две человеческие фигурки, с такого расстояния казавшиеся игрушечными, поднимались вверх. Ищейка с шумом втянул носом воздух, предлагая Джасперу сделать то же самое, и указал на них пальцем.
— Пока не чувствую… теперь да… О Боже, это они?!
Тоска по былому и тщательно сдерживаемая злость румын, которую Джаспер подогревал с тех пор, как они с Джеймсом засели тут в засаде, сменилась нетерпением. Эмпат явно ощущал, как в двух сумрачных душах, словно языки пламени в камине, взметнулась радость: должно быть, они почуяли приближение «детей луны».
Совершенно обычные на вид молодые мужчина и женщина продолжали свой путь, взявшись за руки. И, как установил Джаспер, оба также радовались предстоящей встрече.
Эмпат прикрыл глаза и сосредоточился. Подспудная ненависть, не покидающая души Стефана и Владимира даже сейчас, в радостном ожидании, могла быть только ненавистью к Волтури. Он ухватился за нее и начал усиливать, одновременно нащупывая в душах вервольфов симпатию к румынам. Ее также стоило увеличить. Разочарование нынешним плачевным положением, ностальгия, жажда власти и крови итальянского клана — ему не потребовалось много усилий, чтобы ощутить, как эти чувства начинают буквально рваться наружу.
Тем временем, на темном небе взошла Луна. До полной ей не хватало самой малости. Джеймс жестом указал вниз, в долину: «дети Луны» исчезли в подземелье. Сегодня вряд ли удасться увидеть что-то интересное. Джаспер кивнул и они оба отправились прочь.
Следующие несколько дней прошли в постоянной слежке. Эмпат усиливал ненависть к Волтури и жажду мести, укреплял обоюдные симпатии между румынами и их союзниками. Джеймсу Джаспер объяснил, что хотел бы понаблюдать за ними, чтобы поймать на нарушении закона.
Ухмылка Джеймса выглядела, как отражение такой же на лице Джаспера. «Аро это не понравится», так и говорил его взгляд.
Не успел он договорить, как тишину жаркой ночи нарушил протяжный волчий вой. Джеймс нахмурился и потащил Джаспера за собой, схватив за руку. Они петляли по лесистым предгорьям, пока не остановились у обрыва.
Среди зеленых лугов, раскинувшихся внизу, журчал быстрый ручей. Свежий, приятный запах чистой горной воды слегка затуманивал запах оленьей крови и мокрой псины: два чудовищных зверя жадно лакали воду. С их морд и передних лап струились красные потеки. Затем оба волка прыгнули в ручей и понеслись по мелководью, как два разыгравшихся щенка.
Еще один запах присоединился к смраду оборотней, незнакомый, но явно принадлежащий вампиру. Джеймс учуял его первым и жестом указал Джасперу на густые заросли на берегу. Оттуда выступила высокая фигура в черном плаще. Лунный свет отражался от бледного лица мягким перламутровым блеском, глаза цвета красного вина тускло светились. Короткие темные волосы — должно быть, Стефан. Джаспер вновь возобновил атаку на чувства румына, разжигая ненависть и надежду на возмездие.
Тот же улыбнулся, очень удивив этим и Джеймса, и Джаспера, и ласково подозвал к себе волков. Удивление ищейки достигло своего предела, когда звери послушались.
Стефан говорил с ними, как с людьми, называл по именам. Симпатия в его душе была настоящей, равно как и в душах оборотней.
Легенды и слухи рассказывали о неуправляемых, ведомых только жаждой убийства тварях. Опыт Джеймса подтверждал это. Но здесь и сейчас все выглядело иначе. Румынам удалось заключить с волками союз, основанный не на насилии, а на дружеской привязанности.
Немного понаблюдав, Джаспер решил вернуться к развалинам. Еще на полпути его охватила тревога. Боль судорогой скрутила душу, сдавливая сердце и не давая вздохнуть. Он оступился и упал бы, если бы Джеймс не подхватил.
Его прикосновения снова сработали, как болеутоляющее. Эмпат словно подзаряжался заботой и искренним беспокойством. Джасперу даже стало чуть стыдно: Джеймс не расспрашивал его об этих внезапных приступах, он просто принял их, словно они были особенностью Джаспера. У ищейки не было от него секретов, и он не требовал ничего объяснять.
Как бы Джаспер ни хотел, подольше остаться в крепких объятиях, он отстранился, продолжая сканировать обстановку. Джеймс хмурился и качал головой, напряженный и готовый в любую минуту драться. Он не смог объяснить Джасперу свою нервозность, поэтому просто потянул за собой ближе к руинам крепости, постоянно проверяя направление ветра.
Подойдя ближе, Джаспер понял источник его тревоги и своей боли. Запахи незнакомых вампиров, десятка или больше, долетели до него вместе со страданиями новообращенных.
У него получилось. Ненависть к Волтури стала настолько сильна, что румынские братья решились немедленно привести свой план по свержению итальянцев в жизнь.