— То есть, ты с мужчиной еще не пробовал? А так сразу и не скажешь, ты был так уверен в себе, — ладонь, только что ласково гладящая поясницу, опустилась на зад звонким шлепком. Джаспер вскрикнул от неожиданности.
— Прости… мне правда очень жаль…
— Ничего.
Неожиданно крепкая хватка на запястьях исчезла, как и тяжесть чужого тела. Джеймс перевернул Джаспера на спину, широко раздвигая ноги и устраиваясь между ними.
— Но я требую извинений. Глубоких и искренних.
Ответить эмпат не смог. В этот момент ему показалось, что его действительно подхватило ураганом, настолько сильным стало их общее вожделение. Он безропотно позволил согнуть себе ноги в коленях. И когда губ коснулся палец, послушно приоткрыл их и вобрал его в рот, облизывая.
Джеймс пристально смотрел Джасперу в глаза. Его ладони легли на внутреннюю сторону бедер, разводя их еще шире. Влажные пальцы проникли между ягодиц, и резкое вторжение заставило Джаспера сжать зубы. Другой рукой Джеймс начал быстро ласкать его член в том же ритме, что и растягивал.
Легкая боль почти скрылась за удовольствием. Эмпат растерялся. Он чувствовал все — нетерпение охотника и свое собственное, их общее наслаждение, желание овладеть им. Видел каждое из этих чувств ясно и четко. И все равно понятия не имел, как реагировать, настолько все это оказалось прекрасно и совершенно неожиданно.
Джаспер завороженно наблюдал, как движется на его члене ласкающая рука. То быстро, сильно сжимаясь, то издевательски-медленно, дразня головку большим пальцем и поглаживая яички — это ощущалось как пробегающая по всему телу дрожь. Джеймс смотрел на него, не отрываясь, его ноздри возбужденно раздувались, глаза светились темным огнем. Вдруг он одним движением оказался вплотную, почти складывая своего партнера пополам. Растягивающие тело пальцы исчезли, между ягодиц уперлось нечто намного большее, а в следующую секунду он уже был внутри.
Эмпата до глубины души охватило то самое чувство, которое он впервые ощутил на бейсбольном поле. Он задохнулся, запрокидывая голову. Такое сильное и всеобъемлющее, оно овладело им целиком. И даже боль не была сильнее.
Джеймс замер, охватывая его лицо ладонями, впился жестким поцелуем в приоткрытый рот. И начал двигаться, все быстрее и быстрее.
Боль не уменьшалась, но одновременно от каждого толчка по телу будто расходились волны зноя. И каждая приносила что-то свое.
Граничащее с поклонением восхищение, всеми, самыми незаметными чертами, от светлых локонов до последнего шрамика на коже. Наслаждение, упоение победой, жажда, которая с каждым следующим поцелуем лишь разгоралась. И то самое сокровенное чувство: сейчас оно замерцало тысячами оттенков черного, перелилось от Джеймса к Джасперу и заполнило их души.
Удовольствие от этого перемешивалось с болью, то и дело вытесняя ее. Джаспер никогда не испытывал ничего подобного и позволил эмоциям нести себя, как бурному потоку. Он судорожно вцеплялся в плечи Джеймса, гладил широкую спину, с удовольствием ощущая напрягшиеся мускулы под ладонями. Целовал губы своего новоявленного любовника, сухие и чуть обветренные, кололся о поросшую рыжеватой щетиной щеку, кайфуя от этого легкого дискомфорта. Лес вокруг пропал, небо выцвело. Весь мир сузился до них двоих — хриплых стонов, поцелуев-укусов, шлепков тело о тело.
Неожиданно сквозь боль, как вспышка молнии, пробилось удовольствие, резкое и острое. Джаспер не смог сдержать громкий крик, хватаясь за Джеймса.
— Да… вот оно… — тот хмыкнул и рванул его на себя, подхватывая под задницу.
Снова наслаждение прострелило сверху донизу. Джаспер сам подался навстречу в надежде почувствовать его снова. Все предрассудки и опасения выветрились из его головы. Джеймс нависал над ним — обнаженный не только телом, но и душой. И в ней все читалось четко и ясно. Сейчас он был открыт, как никогда.
Лесная поляна наполнилась звуками, которые обычно в лесу не услышишь. Стоны, хрипы, мольбы не останавливаться. Член Джеймса теперь при каждом движении задевал то чувствительное местечко, и волны удовольствия превратились в сплошную вибрацию. Наслаждение и жажда обладания погребли под собой все прочее. Джаспер впустил их в свою душу и они охватили каждую клетку, как лихорадка.
С его губ сорвалось жалобное хныканье, когда он почувствовал, как вокруг члена смыкаются пальцы. Он был близок, так близок, еще чуть-чуть… Но Джеймс, вместо того, чтобы помочь, слегка сжал его член у основания, и продолжил трахать в быстром яростном ритме.
— Пожалуйста… — Джаспер толкнулся бедрами вперед, умоляя сделать хоть что-то. Но этот сукин сын лишь усмехнулся из-под спутанных волос:
— Вместе со мной.
Эмпат сходил с ума от охвативших его чувств, эмоций и желаний. Он беспомощно извивался под прижавшим его к земле охотником, стараясь то глубже насадиться на член, то толкнуться вперед, чтобы хотя бы потереться о Джеймса. Безуспешно: Джаспер ощутил, как пальцы снова поглаживают его пенис, только когда Джеймс сам этого захотел.
Эмпат будто бы был и собой, и своим визави: он чувствовал за двоих. Граница между ними совсем стерлась. Поэтому, когда Джеймс со звериным рыком впился зубами ему в плечо, сдавливая в объятиях, и излился глубоко внутри, Джаспер мог только сильнее сжать ноги у него на талии, и кончить следом: почти лишаясь сознания, теряясь в своих и чужих ощущениях. Окруженный восхищением, похотью, желанием забрать его себе, присвоить целиком — от пяток до макушки, каждый взгляд, движение или вздох, Джаспер покачивался на волнах оргазма, а они все не прекращались, сотрясая его тело вновь и вновь.
Слуха постепенно снова достиг шум леса, обоняния коснулись знакомые запахи: влажной земли, полевых цветов, протекающего поблизости ручья. Джаспер не сразу понял, что Джеймс все еще придавливает его к земле, обняв и опустив голову ему на плечо.
Легкое прикосновение губ послало по коже мириады мурашек. Джаспер не без труда поднял голову: Джеймс покрывал поцелуями его грудь, постепенно сползая вниз. Достигнув живота, охотник поднял голову и встретился взглядом с эмпатом. Джаспер сглотнул: между ними начало опять закручиваться знакомое напряжение. От Джеймса исходило вожделение такой силы, словно бы он не кончил мгновение назад. Оно ощущалась как неутолимая жажда, и Джаспер чувствовал себя польщенным, что именно он ее источник. В воздухе так и витало желание — его тела, его поцелуев и прикосновений. Желание быть рядом, помогать, подставить плечо и прикрыть спину… И вспышкой молнии — страх.
Эмпат не успел ни удивиться, ни обдумать это — и страх, и новое чувство мелькнули и спрятались, будто бы их насильно затолкали поглубже, спрятав за другими.
Охотник тем временем целовал его живот, уделяя особое внимание шрамам, и слизывал размазавшуюся по коже сперму. Джаспер поймал себя на мысли, что не дышит, хотя обычно не пренебрегал этой человеческой привычкой — ловить запахи чужаков вовремя важно для любого вампира.
Неожиданно Джеймс встрепенулся, глубоко вдыхая воздух.
— Черт бы их побрал, — он негромко выругался и одним прыжком оказался на ногах. — Хватай одежду и идем отсюда.
Джаспер не стал расспрашивать, просто доверился его чутью. Они побежали через лес, лавируя между деревьями. Затем Джеймс прыгнул в неглубокую, доходящую ему до пояса речушку. Если идти по течению, придешь в Олимпийский заповедник, это Джаспер помнил.
Пока вампиры не отошли достаточно далеко, не было произнесено ни слова. Джеймса вело его обоняние, он весь будто стал им. Наконец, речка стала шире и глубже, а ее течение — медленнее.
Охотник вышел из воды первым.
— Волтури, — объяснил он, пока выжимал волосы и по-новой завязывая их. — За вами следят уже некоторое время. Им лучше не знать, что я тоже тут и снова силен. Люблю сюрпризы.
И коротко улыбнулся, показав зубы.
— Зачем они здесь? — Джаспер не торопился одеваться, он устроился под большим раскидистым деревом, как был, обнаженным.
— Вынюхивают и выжидают. От новообращенных можно всего ожидать, вот они и ждут. Наверняка, Аро собирается подловить на чем-то твою новую родственницу.