— Они опасны? Может, лучше предупредить?
— Позже. И не тревожься. Все опасные — в Египте и Румынии, здесь только пешки. Ни особых способностей, ни силы, ни мозгов — ни один из них не заметил, что я их раскрыл, — Джеймс пренебрежительно фыркнул, садясь рядом. — Им дан приказ наблюдать, они не нападут.
Так близко, кожа к коже — голова шла кругом. С ищейкой творилось то же самое: он положил руку Джасперу на колено и потянулся к нему. Тот не удержался от смешка, когда Джеймс вдруг зарылся лицом в его волосы, жадно вдыхая их запах.
— Почему я? — задал Джаспер давно занимающий его вопрос.
— А почему я? — усмехнулся охотник.
— Я увидел, что ты чувствуешь ко мне, и оно меня потрясло. Я понял, что хочу это чувство, сейчас же, немедленно, навсегда. Ты хотел меня так сильно, как никто до тебя. Восторгался, несмотря на недостатки…
— Недостатки?
Горло обожгло слабым укусом.
— Если ты об этом, — Джеймс дотронулся до груди Джаспера и начал кончиками пальцев прослеживать один за другим контуры рубцов, исчерчивающих бледную кожу, — то для меня они — доказательства силы. Те, кто оставил их, давно горят в аду. Но ты — все еще здесь.
Восхищение омыло Джаспера жаркой волной.
— Каждый шрам — это выигранная битва, — глаза Джеймса встретились с глазами Джаспера, его руки обвились вокруг него. — Они прекрасны.
Их губы встретились, и эмпата вновь коснулось то новое чувство. В «черной душе» желание поддерживать и помогать выглядело чужеродным. Но, может, именно поэтому оно показалось Джасперу таким чарующим. Хотелось почувствовать больше, еще и еще, но увы — его безжалостно спрятали, как и потянувшийся следом страх быть раскрытым.
— И все же, почему я? Расскажи мне, — прошептал он Джеймсу на ухо, обводя его языком.
Тот резко выдохнул сквозь зубы и слегка отстранился, оставляя руку у Джаспера на шее.
— Я бродил по этим местам в компании Лорана и Виктории. Самая обычная охотничья вылазка. Пока я не наткнулся на удивительный запах — твою новую невестку. Только один раз в жизни я встречал что-то подобное.
Охотник быстро облизал губы и сглотнул, будто все еще чувствуя желанный аромат.
— Пошел по следу и обнаружил этих влюбленных голубков, Эдварда и Беллу. Такое не редкость на охоте, многие из нас втираются жертвам в доверие. Но тут все было иначе. Сильнее и глубже.
— Я захотел разобраться и начал следить за ними. Виктория помогла, составила целое досье на каждого члена семьи. И тогда, — Джеймс взял Джаспера за подбородок, удерживая, — я увидел тебя. И узнал, что твоя пара — когда-то сбежавшая от меня Элис Брендон. Единственная сбежавшая, смею заметить.
Он помолчал, колеблясь, и продолжил:
— Как ты понимаешь, я не мог оставить это безнаказанным. Ей удалось спасти свою жизнь, ее кровь была более недоступна — значит, я отберу то, что составляет смысл ее жизни. На первый взгляд, игра обещала быть простой и приятной. Тем более, ты мне понравился. Но когда мы трое разыскали вас в лесу во время игры, и я тебя учуял…
Джаспер тихо охнул, когда Джеймс снова уткнулся в его волосы, затем потерся носом о щеку, словно собирая аромат с кожи.
— … в этот момент желание отомстить перестало иметь значение. Я забыл об Элис: мне нужен был ты. Любой ценой. Должен признать, ты удивил меня. Выглядишь, как желторотый юнец…
Он провел ладонью по плечу Джаспера, обрисовывая контуры мышц — не таких рельефных, как у самого Джеймса, но тоже сильных. Раньше Джасперу было досадно, что при всей своей силе и ловкости, ему никогда не выглядеть по-настоящему сильным мужчиной. Его тело — крепкое, тонкое и подтянутое, было телом юноши. Но сейчас, чувствуя чужое восхищение, он не думал об этом.
— … а на деле — опасный, сильный, умеющий манипулировать другими, — темно-красные глаза светились восторгом. — Убийца с лицом ангела, — Джеймс провел кончиками пальцев по его скуле. — Ну, дальше ты знаешь. Ты вытащил меня с того света, помог вернуть силы, и за это я очень благодарен.
— Ты больше не злишься? — задал Джаспер все еще мучающий его вопрос.
Джеймс нахмурился и приложил руку к подбородку, делая вид, что серьезно обдумывает ответ.
— Злиться не злюсь, но извинений было явно недостаточно, — и хитро улыбнулся.
Эмпат вновь ощутил знакомую желанную жажду и изумился. Она казалось такой бескрайней, просто нескончаемой… Есть ли на свете что-то способное ее утолить? Мысль, что именно он вызвал подобное чувство, согревало душу и будило в Джаспере его собственное влечение.
На него разом нахлынули все воспоминания о том, как ему приходилось подавлять свои чувства к Джеймсу. О прикосновениях и взглядах украдкой и раздирающем на части желании…
Которое больше нет нужды прятать.
Джаспер рванулся, заваливая Джеймса на спину, и оказался сверху. Оторвался от его рта, прижался губами к крепкой шее, будто желая прокусить ее. Тот обнял его, зажимая, как в тисках. Их тела оказались плотно прижаты друг у другу, грудь к груди, бедра к бедрам. Эмпата захватила эйфория небывалой силы: ведь теперь все было можно.
Он выгнулся, почувствовав, как движутся вниз по спине ладони Джеймса. Кончики пальцев были немного огрубевшими, и почему-то это возбуждало еще сильнее. Джаспер чувствовал каждую шероховатость, малейший нажим, словно у него нет кожи, а прикосновения проходятся по голым нервам. По спине, бедрам, снова вверх к пояснице, стискивая и сжимая ягодицы, электризуя и заставляя желать большего.
Из его горла вырвался стон, когда Джаспер почувствовал, как ему в живот упирается твердый член Джеймса. У него самого стояло так, что внизу живота тянуло легкой болью. Кончить хотелось нестерпимо, но с другой стороны, было бы очень жаль, если все закончится слишком быстро.
— Подожди, — он отстранился, уклоняясь от поцелуя. — Позволишь мне кое-что попробовать?
Ответом стал недовольный взгляд, а затем — кивок:
— Что у тебя на уме?
— Увидишь, — Джаспер склонился, мягко целуя Джеймса.
Темно-бордовые глаза налились чернотой, но эмпат точно знал, что виной тому не голод. Джеймс откинулся на спину — светлые волосы разметались по земле, и в них запутались прошлогодние иголки:
— Что ж, я к твоим услугам.
Джаспера не нужно было просить дважды. Он взял лицо Джеймса в ладони, поцеловал его в губы — сначала бережно, затем все более нетерпеливо. Ласкал и гладил его длинные волосы, пропуская пряди между пальцев, затем сполз ниже, целуя шею — до засосов и следов зубов. Джеймс не возражал. Хотя это явно далось ему нелегко, он покорился напору и позволил своему партнеру играть первую скрипку. Руки Джеймса лишь блуждали по телу Джаспера, легко поглаживая, но пока ни к чему не принуждая. Тот приник губами к ямочке между ключицами, прикусывая и засасывая кожу. Ладони Джаспера жадно сжимали и гладили плечи и грудь, то и дело сползая вниз и ощупывая живот и бока. Крепкие напряженные мышцы под чуть теплой кожей, ее терпкий горьковатый запах, стоны сквозь зубы и оно, то самое, что свело их вместе — ощущения и эмоции обрушились на эмпата Ниагарским водопадом. Сдерживать возбуждение становилось все труднее. Джаспер сосредоточился на Джеймсе и его удовольствии, но это не очень-то помогало — ведь эмпат испытывал наслаждение в двойном размере.
Сколько раз он мечтал, дотронуться до этого восхитительного тела, познать его не только шестым, но и всеми остальными чувствами! И теперь мечта стала явью. Он чувствовал твердость мышц и гладкость кожи, пробовал ее на вкус, целуя каждый сантиметр, обводя языком контуры шрамов, кусая и облизывая соски. Слушал стоны, становящиеся все громче, упивался запахом его волос. Смотрел, словно хотел навсегда запомнить все до одной черты. Еле заметный шрамик на губе, широкая грудь, плоский живот и сильные ноги, и волосы — растрепанные, светлые с рыжиной, а на руках и груди — как тонкие золотые ниточки. «Блядская дорожка» сбегает от пупка вниз, переходя в короткую поросль вокруг крепко стоящего члена.
Рот непроизвольно наполнился ядом, пришлось сглотнуть. Джаспер прикусил губу, борясь с неуверенностью. Его уже давно не смущала мысль, что он хочет отсосать другому мужчине, так сильно, как еще ничего в этой жизни не хотел. Он словно наяву представил, как склоняет голову к паху Джеймса, обхватывает его член ладонью и дразнит чувствительную головку короткими прикосновениями языка, облизывает сверху донизу, прослеживая путь каждой венки. Или наоборот, сразу принимает в горло весь, дышать-то, к счастью, не нужно.