Близость битвы, в которой все поставлено на карту, сделало их чувства еще острее. Они оба могли погибнуть. Джаспер мог потерять всех членов своей семьи. Все Каллены сейчас чувствовали то же самое и поэтому стремились провести возможно последние оставшиеся им часы с любимыми — каждый на свой лад.
Эмпат уже привычно подчинился чужой силе, позволил урагану страсти закрутить себя. Охотник целовал его, прижимая к земле, покусывал шею и мочки ушей, зализывал свои укусы, чтобы сразу же начать все с начала. Одежда изчезла будто сама собой. Ни один шрам не остался необласканным, нежные прикосновения губ и языка прослеживали один контур за другим. Джаспер купался в обожании, благоговении и том самом чувстве, о котором ему пока не сказали вслух. Сильные руки гладили его спину, сжимали ягодицы и бедра с такой жадностью, что хотелось проверить, не останутся ли потом синяки, как у человека. Его обуяло желание вернуть удовольствие в стократном размере, доставить такое же наслаждение, утопить в ласке. Эмпату понравилось подчиняться, но сейчас он хотел вести. Все чувства «чёрной души» говорили ему, что возражений не последует.
Джаспер рванулся, они покатились по склону вниз. То один, то второй оказывался сверху, но ни один не мог долго удержать первенство. Наконец, спуск закончился, небо и земля перестали мелькать, как картинки калейдоскопа. В светлых волосах Джеймса запутались травинки и прошлогодние листья, верхняя губа приподнялась в оскале. Джаспера не обманул ни грозный вид, ни рычание — скорее игривое, чем угрожающее. Он завел руки Джеймса за голову, приник к его губам долгим поцелуем. Вампиры плотно прижимались друг к другу и это ощущалось так правильно и естественно, будто бы Бог или же дьявол создавал их тела, подгоняя друг для друга.
— Кое-кто показывает зубки? — Джеймс с довольным видом запрокинул голову, открывая горло, чем Джаспер сразу же и воспользовался, целуя чувствительное местечко между шеей и плечом. — Захотелось покомандовать?
— Тебе не нравится? Прости… зря я все это начал, — он смутился и отпрянул.
Сомнения, сожаления и чувство вины сработали, как холодный душ. Собственные эмоции захватили настолько, что эмпат перестал улавливать чужие. Один раз он уже проявил инициативу, и как плачевно это закончилось…
— Я подумал… я хотел… Забудь! Побыть снизу ты, наверно, никогда не захочешь. Конечно, не захочешь, — забормотал он себе под нос, опуская глаза.
К удивлению Джаспера, он не почувствовал ни злости, ни отторжения в ответ. Осторожное прикосновение к лицу смутило еще сильнее. Чуть огрубевшие подушечки пальцев погладили скулу, затем Джеймс приподнял его лицо за подбородок, заставляя смотреть на себя. Обеспокоенность, легкая насмешка, удивление, но ничего негативного.
— Это почему?
— Тебе же не понравилось, — Джаспер перестал дышать, когда Джеймс провел пальцем по его губам.
— Мне не понравилось, что ты решил за меня. Терпеть не могу, когда мне что-то навязывают. А так, почему бы мне не хотеть, чтобы ты меня трахнул? — последнее слово он буквально промурлыкал.
— Но…
Джаспер был не в силах объяснить. Особенно, снова почувствовав, как пальцы ласково гладят щеку. Он просто не мог заставить себя сказать: «Потому что ты не похож на того, кто покорно подставится и отдаст контроль кому-то другому. Потому что ты — властный, сильный, мужественный, просто не можешь хотеть подчиняться. Особенно после того, что я с тобой сделал».
Должно быть, сомнения так четко читались на его лице, что от Джеймса начало исходить понимание. Он тихо выругался сквозь зубы и притянул Джаспера к себе, обвивая руками.
— Забудь всю ту чушь, что знал до меня и позволь кое-что тебе показать.
Эмпат снова почувствовал голой спиной мягкую траву. Над ним подмигивало звездами небо, в кронах деревьев что-то шептал ветер. Его окружали привычные лесные запахи и звуки. И эмоции: притяжение, жажда и нетерпение, которое тщательно подавляли.
Джеймс склонился над ним, целуя в губы, все сильнее и напористее. Затем перешел на шею, уделяя внимание каждой отметине. Легкие прикосновения дарили неземное удовольствие и подогревали желание их обоих. Джаспер раскинулся на траве, поглаживая спину и волосы Джеймса, пока тот покрывал поцелуями его исчерченную шрамами грудь. Удовольствие от того, что Джасперу очень хорошо сейчас, было таким сильным, четким и ясным, что возбуждало не слабее самих поцелуев. Эмпат чувствовал, что для охотника ощущение ново, тот сам удивлен и немного растерян, но не показывает этого. Джаспер растрогался, осознав это, ему непременно захотелось ответить тем же. Но тут Джеймс переместился ниже, прослеживая свой путь языком вниз по животу, целуя, прикусывая и засасывая кожу, и сил у Джаспера осталось только на то, чтобы довольно стонать и гладить его плечи.
— Забудь это «сверху-снизу», — ладонь Джеймса грубовато огладила внутреннюю сторону бедер Джаспера и скользнула между ними.
Джаспер охнул, приподнялся на локтях и уставился на него, удобно устроившегося между его ног. Тот хмыкнул и наклонился, целуя Джаспера в живот, над пупком. На лице охотника появилось насмешливое выражение:
— Если я тебе отсасываю, я тогда снизу или сверху?
— Что… ?!
Продолжить не получилось, потому что член, уже давно болезненно-твердый, оказался у Джеймса во рту, сразу глубоко в глотке. Джаспер не выдержал и закричал, выгибаясь навстречу. Юркий язык, прослеживающий все венки одну за другой, губы, сжимающиеся вокруг и тепло, нежное, бархатистое тепло чуть не лишили его рассудка. Светловолосая голова двигалась под его пахом то быстро, то изнуряюще медленно, ловкие пальцы поглаживали яйца и скользили между ягодиц, дразня. Время от времени Джеймс прерывался, коротко облизывал свои пальцы и продолжал. Нетерпение усиливалось, как и удовольствие.
— Так сверху или где?
Джеймс тем временем уселся Джасперу на бедра, потираясь своим членом о его. А потом произошло невероятное. Он приподнялся, будто примериваясь, завел руку себе за спину, и в следующую секунду Джаспер подавился воздухом и выгнулся навстречу. Теснота и тепло желанного тела захватывали его член все глубже. Джеймс медленно опускался на нем, закусив губы. Полуприкрытые глаза мерцали, выбившиеся из хвоста волосы свисали на лицо. Наслаждение, нетерпение, желание подарить и получить удовольствие разлились в воздухе и заполнили собой все поры кожи, все органы чувств. Легкая боль мелькнула и пропала, скрытая ими. Эмпат застыл: то самое, «темное», пульсировало внутри, как удары сердца, разрастаясь с каждым ударом. Он потянулся к своему партнеру и тот поймал его руки на полпути, кладя себе на бедра.
— Нет никаких правил, — голос Джеймс звучал хрипло и прерывался. — Есть я, ты, и мы делаем, что хотим… как хотим… и похуй на остальное.
Он начал потихоньку покачиваться. Джаспер чувствовал сокращение мышц под ладонями, поглаживал крепкие бедра, задницу и плоский живот, и мог насытиться этими ощущениями. Джеймс то откидывался назад, то скакал на нем, прося-приказывая:
— Сильнее, — и прогибался, лицо искажалось удовольствием, — да… да, так! Да не жалей меня, я не развалюсь!
Стягивающий волосы обрывок веревки развязался, его волосы рассыпались по плечам. В лунном свете они выглядели совсем светлыми, без привычного рыжеватого отлива, и так и звали прикоснуться к ним. Джаспер притянул Джеймса к себе, мягко понуждая наклонится, поцеловал приоткрытый рот, гладя и пропуская волосы между пальцев. Длинные пряди упали ему на лицо, как занавес, скрывая их обоих от внешного мира. Горьковатый запах, как дым от костра и содранная кора, так ощущался острее.
— Ну, как, я стал слабее? Или у меня выросли сиськи? — Джеймс жадно поцеловал его, руки шарили по телу Джаспера. — Это просто поза, одна из многих. Не хуже и не лучше любой другой. Она не влияет на характер и вообще ни на что.