— А маме?
— Ах, маме! Что ж... Впрочем, нет, и маме не надо.
Они расстались. Он даже не смог ее проводить, потому что опаздывал на обыск, извинился, и, остановив попутную машину, уехал.
Вера позвонила на третий день, сообщила, что особенно нового ничего нет, но они договорились встретиться опять у кинотеатра. А снова увиделись они лишь через неделю, потому что Щеголева посылали в командировку в район. Она позвонила в тот же день, как он вернулся, и по тому, какой у нее был взволнованный голос, он понял — что-то случилось.
— Знаете, Леонид Николаевич, они уничтожают накладные, — сказала Вера при встрече.
— Уничтожают? А зачем?
— Я сама не понимала, но оказывается — они их уничтожают, а потом выписывают новые накладные.
«Так... — подумал Щеголев. — Интересная тактика».
— А когда они расправляются с этими накладными? В начале месяца, в середине, в конце?
— Когда как. Обычно когда продают очередную партию товара.
— Ага! — удовлетворенно воскликнул Щеголев. — Значит, они выписывают на меньшую сумму.
— На меньшую. Как вы угадали?
— Это нетрудно. У вас ведется только суммарный учет?
— Да.
«Вот тебе и ревизия! — подумал Щеголев. — Что может сделать ревизия, когда обувь продана, а накладные уничтожены? Ищи ветра в поле. Нет, ревизии ничего доказать не удастся. Коварная тактика...»
— А вы откуда узнали о накладных? — спросил он.
— Лида сказала, подружка моя. И вообще, Леонид Николаевич, может быть, мне уходить из торговли, а? Они же и мне скоро предложат.
— Что?
— Деньги. Лиде ведь предложили, как только она обо всем узнала. Вот я и думаю... Я в институт хочу поступить. В этот раз не поступила, на следующий поступлю обязательно.
— А вы пока готовьтесь к экзаменам, чтоб время не пропадало...
— Я готовлюсь, — сказала она.
«Может быть, ей действительно уходить надо?» — подумал Щеголев. Пока глядит она в мир беззащитными глазами, и пока нет еще житейского «опыта», складывающегося иногда из ложных выводов.
— А насчет работы... Что я могу посоветовать?... — Щеголев развел руками. — Если невмоготу — надо переходить в другой магазин. Я помогу. Но если можете еще...
— Я могу, могу! — поспешно проговорила Вера. — Но делайте поскорее ревизию, Леонид Николаевич!
— Будем стараться...
— Я понимаю. А как мне быть? По-прежнему продавать эти туфли?
— Ничего не поделаешь, — сказал Щеголев. — Нам надо узнать всех, кто плетет паутину. Хватит сил подождать?
— Хватит, — покорно вздохнула Вера.
«Только бы не сложилось у нее впечатление, что мы бессильны, — подумал Щеголев. — А то, что в ближайшее время никакой ревизии не получится — так это точно. И магазином пока заниматься вплотную рано. Начинать надо с этого райпромкомбината, с этой «Зари». «Заря», «Заря»... — такое поэтическое название!»
В отделе кадров Щеголев внимательно изучил личные дела всех, кто работает в обувном цехе промкомбината, в том числе начальника цеха Курасова и технорука Галицкого. И у начальника цеха, и у технорука, и у других — сплошные благодарности за хорошую работу; обувной цех план постоянно перевыполнял, все трудились в поте лица. И с кем бы он ни разговаривал, все подтверждали — работа идет по всем правилам. Выходило: вроде бы махинациями с туфлями никто не занимался. На все многочисленные поиски, беседы, расспросы Щеголеву понадобилось четыре недели. И все бестолку.
Он уже было с грустью начинал подумывать о том, что «Заря» тут ни при чем и Вера ошибается.
Но тем не менее сейчас, сидя в своем кабинете, он вытащил из сейфа папку, задумчиво постучал по ней шариковой авторучкой и крупными печатными буквами нацарапал «Мошенники», потом подумал, порвал папку, взял из сейфа другую и написал на ней: «Скороходы». В папку он сложил все бумаги, которые у него накопились по делу, а также письмо, написанное Верой, с витиеватыми красными закорючками начальника, Виктора Викентьевича Селищева: «Тов. Щеголеву. Ваши соображения».
Об этих соображениях Щеголев сейчас докладывать и шел. Начальник был занят, у него сидел корреспондент городской газеты.
— Зачем корреспондент пожаловал? — осведомился Щеголев у секретарши Зины.
Зина воодушевилась, перестала печатать на машинке и, заговорщически понизив голос, произнесла:
— Очерк пришел писать.
— Очерк? — удивился Щеголев. — У нас тут материал только для фельетона можно набрать.
— Он не о работе, он о сотруднике.
— Что, он с тобой делится? — спросил Щеголев.
— Ага! — важно сказала Зина. — Знаешь, такой симпатичный мужчина...