Группа «Рабочий заговор» стояла на позициях «махаевщины» – учения Яна Вацлава Махайского, негативно относившегося к интеллигенции и политическим партиям, в которых он видел средство интеллигенции для управления рабочими. Махайский безоговорочно относил интеллигенцию к эксплуататорскому классу, поскольку она существует за счет рабочего класса, используя свои знания в качестве орудия для эксплуатации трудящихся. Он предостерегал рабочих от увлечения социал-демократией, подчеркивая, что социал-демократические и социалистические партии выражают классовые интересы не рабочих, а именно интеллигенции, которая рядится в тогу защитников трудящихся, но на самом деле просто стремится к завоеванию политического и экономического господства.
Лидерами «махаевцев» Петербурга были два весьма непохожих друг на друга человека – Софья Гурари и Рафаил Марголин. Революционерка со стажем с конца XIX века, Софья Гурари еще в 1896 году была сослана за участие в одной из неонароднических групп в Сибирь. В глухой якутской ссылке она познакомилась с другим ссыльным революционером – тем самым Яном Вацлавом Махайским, и стала сторонницей его теории «рабочего заговора». Вернувшись спустя 8 лет в Петербург, Гурари возобновила революционную деятельность и создала махаевский кружок, к которому примкнул шестнадцатилетний водопроводчик Рафаил Марголин.
Анархисты-общинники в Петербурге
Познакомившись с Дивногорским, махаевцы прониклись идеями группы «Безначалие» и перешли на анархистские позиции. На привезенные им деньги группа создала небольшую типографию и с сентября 1905 года приступила к регулярному выпуску листовок, которые подписывала «анархисты-общинники». В том, что группа предпочитала называть себя не анархистами-коммунистами, а именно анархистами-общинниками. Листовки распространялись на собраниях рабочих и учащейся молодежи. Из последней и удалось петербургским анархистам-общинникам набрать некоторое количество активистов. К октябрю 1905 года были изданы две брошюры – «Вольная воля» тиражом в две тысячи экземпляров, и «Манифест крестьянам от анархистов-общинников» тиражом в десять тысяч экземпляров.
В то же время, когда в Петербург прибыл Николай Дивногорский, другой видный анархист – «безначалец», двадцатилетний Борис Сперанский, с грузом литературы направился организовывать группы «Безначалия» на юге России, в том числе в Тамбове. Как и Романов с Дивногорским, Сперанский тоже был недоучившимся студентом, успевшим побывать под полицейским надзором и пожить в Париже в эмиграции. После двухмесячного пребывания в Париже, Сперанский вернулся в Россию, где работал на нелегальном положении вплоть до появления царского Манифеста 17 октября 1905 года о «даровании свобод».
Осенью 1905 года Сперанский участвовал в создании анархистских групп в Тамбове, вел работу среди крестьян окрестных сел Тамбовской губернии, организовал типографию, но вскоре снова был вынужден уйти в подполье и покинуть Тамбов. Обосновался Сперанский в Петербурге, где жил под именем Владимир Попов. Напарником Сперанского по агитации в Тамбове стал сын священника Александр Соколов, подписывавшийся «Колосов».
В декабре 1905 года в Россию из парижской эмиграции вернулся и сам Степан Романов-Бидбей. С его прибытием группа анархистов-общинников переименовалась в группу анархистов-коммунистов «Безначалие». Ее численность составила 12 человек, в том числе несколько студентов, один исключенный семинарист, одна женщина-врач, трое бывших гимназистов. Хотя безначальцы старались поддерживать связи с рабочими и матросами, наибольшее влияние они имели среди учащейся молодежи. Им охотно давали деньги, предоставляли квартиры для собраний.
Однако, уже в январе 1906 года полицейский провокатор, проникший в ряды безначальцев, сдал актив группы полиции. Полиция арестовала 13 человек, обнаружены типография, склад литературы, стрелковое оружие, бомбы и яды. Семерых арестованных вскоре пришлось отпустить за недостаточностью улик, зато к оставшимся присоединили Сперанского и задержанного в Тамбовской губернии Соколова.
Суд над безначальцами состоялся в ноябре 1906 года в Петербурге. Все арестованные по делу анархистов-общинников, в том числе и неформальный лидер группы Романов-Бидбей, по приговору Петербургского военно-окружного суда были приговорены к 15 годам заключения, только двоим несовершеннолетним, двадцатилетнему Борису Сперанскому и семнадцатилетнему Рафаилу Марголину в силу возраста срок заключения уменьшили до десяти лет. Хотя на свободе остались некоторые активные участники группы, в том числе восемнадцатилетняя работница Зоя Иванова, работавшая в типографиях и дважды приговаривавшаяся к смертной казни, по петербургским анархистам-общинникам «безначальцам» был нанесен сокрушительный удар. Лишь двоим безначальцам удалось выскользнуть из лап царской полиции.