Не привезли ведь еще.
— Да ерунда, — отмахивается Кирилл. — Перебрал парень. С кем не бывает. Может, у него какие-то проблемы? Подружка там кинула. Или долги по кредитам?
Подружка, да, конечно.
— Это не важно, — говорит Наташа. — Такое поведение на рабочем месте...
— Это — не рабочее время, — прерывает ее Кирилл. — Не возражаешь, если я все-таки разденусь? Рубашка липнет очень неприятно. Да и у этого шампанского не самый лучший запах.
— О, конечно, — отстраненно кивает Наташа.
Ее мысли, к ее же сожалению, занимает Антон. Когда она успела упустить это? Когда с его стороны простая интрижка переросла во что-то такое, с явными чувствами и явной же злобой?
Возможно, иногда стоит быть чуть более внимательной к людям. А, возможно, лучше просто забить на это все и пустить своим чередом.
Ко всем чертям.
Не так уж ей и важно тепло чужого человеческого тела. Вся эта близость явно переоценена.
Кирилл быстро расстегивает пуговицы на рубашке. Также оперативно ее снимает, обнажая перед Наташей суховатое, неплохо сложенное тело.
— Это — совсем не тот инцидент, ради которого нужно так загружаться, — говорит Кирилл, едва понижая голос и шагая к Наташе ближе.
Она же на шаг отступает — к своему столу, чтобы в него упереться. И сжать пальцами края столешницы.
— Мне кажется, что он даже пришелся к месту, — добавляет Кирилл.
Но это не значит, что с сотрудником, начавшим создавать проблемы, не придется расстаться. Логинова, правда, это все равно не коснется. Он и лица Антона наверняка не запомнил.
Наташа чуть запрокидывает голову, глядя в его глаза. Лицо Кирилла оказывается все ближе. Его пальцы касаются ее пальцев. Дыхание уже начинает ощущаться на губах, которые она едва приоткрывает.
Как приходится вздрогнуть и выдохнуть, потому что крайне не вовремя начинает вибрировать звонком телефон Логинова.
Наташа отворачивается, но успевает мимолетно заметить имя, высветившееся на дисплее смартфона Кирилла.
Женское имя, Карина. Которое может ничего и не значить. Но по времени вписывается, увы, совсем не к месту.
Так, что момент безвозвратно теряется.
Глава 8
— Ничего, если я не поеду к бабушке? — спрашивает Даня субботним утром.
Наташа поджимает губы. На самом деле, очень даже «чего». Наташе казалось, что в таких поездках они — команда. Противостоящая неизбежному, но такому родному, злу. При Даниэлле ее мать как бы рассеивает свои нравоучения между ними двумя. И, тем самым, не может «ударить» в полную силу.
И как вот это называется.
— А что случилось? — спрашивает Наташа.
— Мне... К зачету нужно готовиться. Я бы с радостью, конечно, но у меня там еще и доклад подгорает. Ты понимаешь.
Наташа понимает, что Даня просто хочет съехать с поездки к бабушке, а не подготовиться к зачету. Но причина-то хорошая. Сама по себе. Можно было бы и пойти на поводу, позволить дочери расслабиться. Все-таки, она это нежелание туда ехать понимает. Свою мать Наташа очень любит. Но любить кого-то можно и критикуя.
Однако, Наташа все равно смотрит на Даню долгим испытующим взглядом. Которого дочь не выдерживает.
— Ладно, хорошо, — закатывает она глаза. — Меня пригласили на вечеринку к старшекурсникам. И до нее я действительно хочу попробовать написать хотя бы часть доклада. На вечеринку я все равно пойду, ты меня не остановишь. Но если я поеду с тобой к бабушке, то реально что-то провалю.
— И поэтому ты решила провалить внутрисемейные отношения, — покачивает головой Наташа.
— Не начинай, — вздыхает Даня. — Это — эмоциональный шантаж. То, что ты делаешь. Я не хочу в будущем работать только на психотерапию.
О, ей определенно точно придется. Пускай Наташа именно к этому и не стремится.
— Надеюсь, ты не забудешь о контрацепции на этой своей вечеринке, — говорит Наташа. — Потому что я не такая мягкая, как твоя бабушка, которую ты не хочешь навестить. Я тебя отпущу в свободное плавание, если ты залетишь.
Конечно, не отпустит. Но устрашение — не самая плохая тактика.
— Боже, мне даже никто не нравится, — закатывает дочь глаза. — Ну почему ты всегда такая?
Она, конечно, хлопает перед лицом Наташи дверью своей комнаты. И наверняка собирается обижаться все выходные.
Но Наташе все еще кажется, что она справляется лучше, чем ее мать. Это дорогого стоит.
— Между прочим, гражданские в этом тире — редкость, — заявляет почти горделиво Кирилл, пропуская Наташу вперед.
Так, словно это — его персональный тир.
— Боюсь представить, на какие жертвы тебе пришлось пойти, чтобы меня сюда пригласить, — улыбается Наташа в ответ.