– Объять необъятное, офигеть. Закрой глаза.
Не знаю, зачем ведусь на ее просьбы. Но глаза закрываю, когда Маша обхватывает ладонью мой член. Вполне ожидаемо, что ее действия отличаются от умелых профессионалок. Но желания ее ускорить или потроллить нет. Когда становится совсем невмоготу, не выдерживаю и открываю глаза. Сказать, что Маша озадачена – ничего не сказать.
– Что случилось?
– Ничего. Просто он увеличился, и я думаю о том, как ты… впихнешь невпихуемое, – усмехаюсь в голос на ее комментарий.
– Разберусь, не переживай.
– Закрой глаза, – шепчет мне на ухо.
Легкий толчок в грудь, и я оказываюсь на спине. Кончиками пальцев Маша легонько проводит по моей груди. А затем впивает ногти в кожу и со всей силы проводит ими вниз.
– Ты что делаешь, мать твою?!
– Расслабься и потерпи. Я же как-то терпела с мужем, – последнее слово она произносит до омерзения медленно. – И ты потерпи. Трус и слабак, – злорадно шепчет мне на ухо и впивает ноготь в область сердца.
Резко распахиваю глаза. Твою мать, это очередной дебильный сон. Правда, когтями мне кое-кто проходится по коже в реале. Как ни в чем не бывало Соня продолжает наминать своими лапами уже мой живот, при этом громко мурча.
– Охрененно, надеюсь, по яйцам ты мне не топталась. Брысь отсюда, – снимаю с себя кошку и присаживаюсь на диване. Перевожу взгляд на часы.
Пятнадцать минут. Пятнадцать долбанных минут всего приспал и снова очередной мозготрах во сне.
Маша – не фея. Она ведьма. Иначе, как объяснить тот факт, что она снится мне каждый Божий день на протяжении трех недель? Точно так, как когда-то говорила. Ночью не дает спать, так уже и днем просочилась в голову. Еще немного и я тупо сойду с ума. Человек не может нормально существовать без сна. На сколько меня еще хватит?
Но, с другой стороны, наметился уже некий прогресс. Желающая вырвать мне сердце Маша, всяко лучше, чем спрыгивающую с подоконника, разбивающаяся в хлам. Сны, где она спрыгивает с подоконника, напоследок проговаривающая жалобное «спасибо за все и за это тоже» удручали больше всего. А здесь все не так уж и плохо. Уже боевая. Даже трогала меня.
Опускаю взгляд на спортивки. Супер, стояк после сна с Машиным участием это что-то новое. Однозначно прогресс.
Тянусь к пачке и прикуриваю очередную сигарету. Подхожу к окну и устремляю взгляд на асфальт.
Вроде бы осознаю, что сделать я ничего не мог. Научить ее самообороне? Ну это же бред. Хотя, каюсь, сейчас я очень жалею, что не повелся на ее просьбу. Проблема в том, что доводы мне помогают не чувствовать себя трусом и слабаком. И поганое чувство, что я что-то не сделал, а мог, сжирает с каждым днем все больше и больше. Понимаю, что куда-то не туда свернул с уходом Маши. Или это и вправду чертовы гены, но желание нажраться в хлам возникает все чаще.
Любые мысли, о том, что Маша мне небезразлична отгоняю от себя подальше. Это просто жалость и сочувствие в совокупности с чувством вины. Она мне… как сестра. Да, наверное. «Сестра», которую неоднократно хотелось потрогать. «Сестра», секс с которой каждый долбаный вечер расписываешь в своей башке и жалеешь, что на месте муженька не я.
– Сказочный долбоеб.
Перевожу взгляд с окна на кошку. Стойкое ощущение, что это воплощение человека. Взгляд у нее такой странный. А может, в нее переселилась Маша? Ну все, мне точно пора вызывать неотложку.
Тушу окурок о стакан и иду в ванную. Бодрящий душ не сказать, что помог привести голову в порядок, но однозначно физически стало лучше.
***
– Михаил, а вы завтра придете? – поднимаю взгляд на Веру.
Так и хочется съязвить и ляпнуть какую-нибудь гадость «аля, приду и проверю в полночь, как ты тут себя ведешь в новый год в мое отсутствие», но быстро остываю, включая здравый смысл. Ни одна из трех сиделок ни разу не позволяла никаких вольностей и халатности, и не только потому что условием работы являются круглосуточно работающие камеры.
Правда, Вера – это какой-то особый тип женщин. На каком-то интуитивном уровне я всегда чувствовал, что она хоть и самая приятная, и лучшая из трех сиделок, но немного напрягает. Потому что в ее взгляде я всегда чувствую некое осуждение. Паранойя или правда, хрен разберешь. Не могу сказать, что меня сильно трогает чужое мнение на мой счет, но видеть частенько на себе ее взгляды мне определенно не нравится.
– Пока не знаю. Может, и приду.
– Там счет вчера выставили за смеси. Все остальное пока есть.
– Я уже оплатил. Не волнуйся. Со второго января Аня дежурит?
– Да. Михаил, а можно личный вопрос? – ну начинается.
– Попробуй.
– Я понимаю, что это не мое дело, но все же. Вы ведь все равно проводите здесь половину времени. Возможно, даже больше, чем обычный родитель, живущий со своим ребенком в одном доме. Почему не нанять сиделку в квартиру? Ваша девушка против? Или супруга?
– У меня нет жены и думаю тебе об этом известно. А если когда-нибудь и будет, то уж точно не та, которая будет препятствовать наличию больного ребенка в доме.
– Ну так тем более. Можно договориться со всеми врачами, в том числе и с массажистом. Учитывая, что у вас есть финансовые возможности, проблем не возникнет. Вам же так будет проще и физически, и морально.
– Мне будет проще только в одном случае, Вера. Когда мой ребенок будет носиться как раньше, разбивая коленки, и снова начнет говорить. Но, учитывая, что этого никогда не будет, из своего дома я не буду устраивать больницу только для того, чтобы в глазах кого-то выглядеть лучше.
– Я не имела в виду ничего такого. Просто…
– Просто ничего не просто. Не забивай свою голову заботой о чужих проблемах. Это всего лишь твоя работа. Так, ладно. Завтра… может, приду. Позвоню, если что. С наступающим.
Идиотская, конечно, идея тридцатого декабря идти в магазин за продуктами, но, видимо, я тоже, как и большинство людей, экстремал. Уже на подходе к дому четко для себя решил, что никакого праздника, чтобы выпить, – я ждать не буду. Тем более этот праздник уже давно перестал быть для меня чем-то особенным.
Радует только то, что в пакете меня ждет вискарь. Не дойдя до подъезда буквально несколько шагов, я замираю как вкопанный, когда понимаю, что возле лестницы стоит Маша. Тот же объемный пуховик, распущенные волосы пшеничного оттенка и совершенно точно ее профиль. Ну это ж не белочка, не пил же еще. Сам не понял, как подошел и схватил ее за руку, развернув к себе. Чувство такое, словно мне показали конфету и тут же демонстративно ее убрали. Девица определенно похожа, но нет, это совсем не Маша.
– Тебе чо надо, мужик? – получаю резкий тычок сзади. Благо удерживаюсь на ногах.
– Извините, я обознался.
Только когда поднялся на свой этаж, осознал, что у меня действительно проблема с башкой. Это уже реальная клиника, так, без шуток, до дурки недалеко.
Стоило только войти в квартиру, как сразу понял, что не один. Забавно, но хмурая Наташа со шваброй в руках в данный момент меня веселит. Ставлю на пол пакеты и перевожу взгляд на сестру.
– Наташка, возвращайся, мне так не хватает домработницы.
– Еще раз меня так назовешь, и я тебе эту швабру всажу в одно место. Не хватает уборщицы, ну так найми.
– Еще чего, баба посторонняя в доме. То ли дело родная сестра, – притягиваю Наташу к себе и целую в макушку. Она тут же убирает швабру в сторону и тянет меня на кухню.
– Миш, что с тобой? В квартире грязно, я уж не говорю о том, что тут воняет сигаретами.
– Со мной ничего. Ты ж уехала, кому еще убирать?
– Мне не нравится то, что с тобой происходит. Ты никогда не был свиньей. Ты же хозяйственный.
– Мне тоже много что не нравится, – пожимаю плечами. – Цены подняли на икру. Еще и по акции ничего нет. А ты чего пришла?
– Вообще-то завтра новый год.