— Я столько лет ненавидела отца, за то, что он меня бросил, — произношу я тихо. — Не могу поверить, что она просто забрала меня у него. Как она могла? Как вообще кто-то может натворить такое?!
— Не знаю, малыш.
Я выпрямляюсь, поворачиваюсь к Холдеру и заглядываю ему в глаза.
— Мне нужно увидеть дом. Я хочу вспомнить больше, но не могу, и это очень тяжело. Почти ничего не помню, отца — меньше всего. Мне необходимо увидеть дом.
Холдер кивает, всё так же потирая моё плечо.
— Прямо сейчас?
— Да, пока не стемнело.
Всю дорогу я не произношу ни слова. В горле сухо, желудок сжимается от страха. Боюсь увидеть дом. Боюсь, что отец окажется там, боюсь встретить его. На самом деле, я пока не хочу его видеть, хочу только посмотреть на здание, которое когда-то было моим домом. Не знаю, поможет ли мне это вспомнить, знаю лишь одно: нужно хоть что-то делать.
Холдер притормаживает машину и останавливается у обочины. Я смотрю на ряд зданий вдоль улицы, боясь оторвать взгляд от пассажирского окна — невероятно тяжело повернуться и взглянуть.
— Мы на месте, — тихо произносит Холдер. — Кажется, в доме никого.
Медленно поворачиваю голову и смотрю в водительское окно на мой первый дом. Уже поздно, спускаются сумерки, но небо ещё достаточно ясное, здание видно вполне отчётливо. Оно кажется знакомым, но не вызывает мгновенных воспоминаний. Желтоватое, с тёмно-коричневой отделкой. Словно прочитав мои мысли, Холдер замечает:
— Раньше он был белым.
Я поворачиваюсь на сиденье всем телом и смотрю на дом, пытаясь вспомнить хоть что-то. Стараюсь представить, как я прохожу в дверь и оказываюсь в гостиной, но ничего не получается. Как будто всё, связанное с этим зданием и моей жизнью в нём, стёрто из моей памяти.
— Как такое может быть? Я помню твою гостиную и кухню, но не помню свою?
Он молчит — видимо, понимает, что на самом деле я не жду ответа. Просто накрывает мою руку своей и держит, пока мы смотрим на здания, которые навсегда изменили течение наших жизней.
Тринадцатью годами ранее
— У тебя скоро день рождения. Твой папа устроит праздник? — спрашивает Лесли.
Я мотаю головой:
— Я не праздную дни рождения.
Лесли хмурится, садится на мою кровать и поднимает лежащую на подушке коробку без подарочной обёртки.
— Это деньрожденный подарок? — спрашивает она.
Забираю у неё коробку и кладу обратно на подушку.
— Нет. Папа всё время покупает мне подарки.
— Не хочешь открыть?
Я снова мотаю головой.
— Нет, не хочу.
Она складывает руки на коленях, вздыхает, потом оглядывает комнату.
— У тебя много игрушек. Почему мы никогда тут не играем? Всегда у нас дома, а там скучно.
Я сажусь на пол, надеваю туфли. И не говорю ей, что ненавижу свою комнату, свой дом. Не говорю ей, что мы всегда играем у них дома, потому что там я чувствую себя в безопасности. Берусь за шнурки и придвигаюсь поближе к подружке.
— Можешь завязать?
Она кладёт мою ступню себе на колено.
— Хоуп, тебе нужно научиться самой это делать. В пять лет мы с Дином уже умели завязывать шнурки. — Лесли сползает на пол и садится передо мной. — Смотри, как надо. Складываешь вот так, оборачиваешь…
Она вкладывает шнурки в мои пальцы и показывает, как их завернуть и потянуть, чтобы получился узел. Дважды помогает мне завязать шнурки на обеих туфлях, потом развязывает и велит повторить самой. Пытаюсь вспомнить, как она показывала. Она встаёт и подходит к комоду, пока я прилежно вожусь с петлями и узлами.
— Это твоя мама? — спрашивает она, держа в руке фото. Я смотрю на снимок, потом опускаю глаза на туфли.
— Ага.
— Ты скучаешь по ней?
Я киваю, пытаюсь зашнуровать туфли и не думать о том, как я по ней скучаю. Я так сильно по ней скучаю! Мне так её не хватает!
— Хоуп, получилось! — вопит Лесли, садится на пол и обнимает меня. — Ты справилась сама. Теперь ты умеешь завязывать шнурки.
Я оглядываю свои туфли и улыбаюсь.
Воскресенье, 28 октября, 2012
19:10
— Лесли научила меня завязывать шнурки, — произношу я тихо, по-прежнему не отводя взгляда от здания.
Холдер с улыбкой смотрит на меня.
— Ты вспомнила, как она тебя учила?
— Да.
— Она так гордилась тобой.
Я кладу ладонь на ручку, открываю дверцу и выхожу из машины. На улице холодает, поэтому я поворачиваюсь к сиденью, беру толстовку и натягиваю её через голову.
— Куда-то собралась? — спрашивает Холдер.
Он наверняка не согласится с тем, что я намереваюсь сделать, начнёт отговаривать, а мне совершенно не хочется тратить силы на разговоры, поэтому я молча захлопываю дверцу и перехожу улицу. Он догоняет меня на газоне.
— Холдер, мне нужно увидеть свою комнату.
И шагаю дальше. Ноги словно знают, в каком направлении меня вести, хотя планировку дома я так и не вспомнила.
— Скай, не надо. Там никого нет. Это слишком рискованно.
Я ускоряю шаги, почти бегу. Одобрит Холдер мои действия или нет — ему меня не остановить. Подхожу к окну — почему-то уверена, что это окно моей спальни — и поворачиваюсь к своему спутнику.
— Мне нужно это сделать, Холдер. Хочу найти вещи моей мамы. Знаю, ты против, но мне это необходимо.
Он сжимает мои плечи и озабоченно смотрит на меня.
— Скай, нельзя же вламываться в дом. Твой отец — коп. Ты что, собираешься разбить это чёртово окно?
— По закону это всё ещё мой дом. Фактически никакого взлома не будет, — отвечаю я.
Впрочем, кое в чём он прав. Как я попаду внутрь? Сжимаю губы, задумываюсь, щёлкаю пальцами:
— Скворечник! На заднем крыльце висит скворечник, а в нём спрятан ключ.
Поворачиваюсь и бегу к заднему крыльцу. Поразительно, но там и правда красуется скворечник. Засовываю пальцы внутрь, в полной уверенности, что там лежит ключ. Есть! Человеческий мозг — совершенно безумная шутка.
— Скай, не надо! — Холдер уже практически умоляет.
— Пойду одна, — решаю я. — Ты знаешь, где моя спальня. Стой у окна и предупреди, если кто-то подъедет.
Он тяжело вздыхает и хватает меня за руку, как только я вставляю ключ в замок.
— Пожалуйста, не наследи там. И поторопись.
Обнимает меня и ждёт, когда я войду внутрь. Я проворачиваю ключ в скважине... Откроется или нет?
Получилось!
Вхожу в дом и захлопываю дверь. Внутри царит темнота, почему-то немного зловещая. Сворачиваю налево, пересекаю кухню, непонятным для себя образом зная, где находится моя комната. Задерживаю дыхание, стараясь не думать о том, каковы могут быть последствия. Если меня поймают… Эта мысль меня ужасает, потому что я ещё сама не определилась — хочу ли я встречаться с отцом. Вспомнив слова Холдера, двигаюсь осторожно, чтобы не оставлять следов своего пребывания. Дойдя до нужной двери, делаю глубокий вдох и кладу ладонь на ручку. Медленно поворачиваю её. Вхожу в комнату и включаю свет, чтобы получше всё рассмотреть.
За исключением штабеля коробок в углу, всё выглядит знакомым. Комната маленькой девочки, заброшенная на тринадцать лет. Напоминает мне о спальне Лесли, куда никто не входил со дня её смерти. Наверное, тяжело избавиться от физических напоминаний о человеке, которого любишь.
Провожу пальцем по крышке комода, оставляя чистую полоску на слое пыли. Ох, нет, нельзя оставлять улики! Вытираю полоску рукавом.
Как следует из моего последнего воспоминания, на комоде должен стоять снимок моей родной мамы, но сейчас его там нет. Оглядываю комнату в надежде найти хоть какую-то мамину вещь, чтобы взять её с собой. Я совсем не помню её лица, поэтому фото стало бы пределом моих мечтаний. Мне нужно что-то, что связывало бы меня с ней. Мне нужно знать, как она выглядела — может, это даст новую ниточку, за которую я могла бы ухватиться.