— Я должна.
— Нет. — Возразил Констер. Ты не должна.
Он сжимал в руке кое-что для неё. Это было письмо, которое она получила от мужа три дня назад.
— Отдай. — Прошипела она. — Ты не имеешь права читать мои личные письма.
Он чуть отошёл от неё.
— Я знаю, зачем ты так поступаешь. Я знаю, что ты не любишь меня, Вери. Я знаю, что ты искала повод для самоубийства.
Она ударила его. Она не хотела так поступать. Через миг он уже держался за скулу и смотрел на неё, как обиженный щенок.
Она потерла одну руку о другую.
— Мне жаль.
— Я заслужил это.
Да, он заслужил.
— Всё будет хорошо. — Уверила она. — Я должна это сделать.
— Я вызову твоего мужа на дуэль.
— Он убьет тебя.
— Не будь в этом так уверена.
— Убьет. Он умелый фехтовальщик. Это будет как…как если бы генерал Тамас вызвал тебя.
Констер молчал. Верундиш шагнула вперед и притянула его к себе.
— Бездна! Почему я утешаю тебя, такого дурака? — Спросила она, чувствуя его слезы, капающие на её руки. — Ведь это я направляюсь к своей смерти.
— Я один из тех, кто потом будет вынужден жить без тебя.
Верундиш покачала головой.
— Возвращайся к себе в палатку.
— Нет. Я вызвался возглавить вторую волну. Если вы возьмете укрепления, я буду позади тебя. Мы будем биться за проход в крепость вместе.
— Бездна! Ты действительно дурак.
Шепот возвестил о том, что «Безнадёжные» готовы. Верундиш прижалась губами к Констеру, затем направилась по направлению будущей атаки, не оглядываясь назад.
Генерал Тамас ждал артиллерийский удар, который ознаменует наступление. Позади него стояли четверо Избранных, их белые перчатки с алыми знаками выделялись в тусклом свете факелов. Они скептически смотрели на «Безнадёжных».
Когда «Безнадёжные» встали в ряд, Тамас обратился к ним.
— Здесь, — произнёс он, указывая назад на крепость в миле от него, — Засел наш враг. Они сидят в своих башнях, уверенные, что нас ждет поражение, и всё благодаря их варварскому богу, они считают, у нас кишка тонка, чтобы установить лестницы, ведущие на стены. Это кончится уже сегодня. Сегодня мы проломим стену. Мы взберемся на стены и насадим Шаха и его Избранных на шпаги!
Избранные позади Тамаса зашевелились, когда услышали про убийство гурланских магов.
— Падение Дарджи нарушит уверенность гурланцев, мы станем на шаг ближе к тому, чтобы закончить это проклятую войну. И тогда, мои друзья, мы все вернемся домой. — Тамас казался гораздо старше своих сорока лет, он выглядел сильно уставшим. Он улыбнулся. — Я закончил с этой проклятой пустынной землей. Я готов пойти домой и качать на руках своего мальчика, а затем подняться наверх с моей женой и качать на коленях её!
В толпе раздался смешок.
— Положим конец этой осаде, братья и сёстры. — Продолжил Тамас. — Идите и разбейте их раз и навсегда, каждый из вас, живой или мертвый, утром станет героем.
Солдаты оживились, Тамас поднял руку, требуя тишины.
— Я бы пошёл с вами, если бы король мне позволил. Видит Кресимир, я пошёл бы.
Возможно, любой другой генерал на его месте врал бы, но Верундиш знала правду.
Тамас заканчивал свою речь.
— Капитан Верундиш поведет вас. Идите за ней, как идёте за мной.
Он сделал шаг в сторону и подозвал Верундиш.
Верундиш подняла саблю над головой.
— Без света и разговоров. Мы идем в темноте, ждем под стенами, пока начнется грохот. Когда в стене образуется брешь, атакуем. — Она дождалась кивков, затем опустила руку. — Вперёд.
Верундиш двигалась по пересеченной местности между лагерем Адро и крепостью Дарджы.
Она шла при тусклом свете луны, звезды над её головой слабо блестели, похожие на костры далекой армии, расположившейся на небе.
Они стояли здесь лагерем уже несколько месяцев, обменивались с крепостью артиллерийскими ударами, совершили два крупных нападения, но даже после этого земля осталась почти в девственном виде. Шакалы охотились в высокой траве, где зайцы и лисы устраивали свои жилища, чтобы прятаться от адроанских солдат.
Где-то рядом ухнула пустынная сова.
Она провела своих людей через несколько мелких оврагов, затем в канал, что пролегал у основания крепостной стены. Ей сообщили, что канал брал начало из колодцев крепости, из мест, где находились стоки гурланских купален. Ей не сказали, что в канал так же попадал шлак и отходы людей.
Один солдат остановился, его с громким звуком вывернуло от вони, остальные сели прямо в грязь, опасаясь быть замеченными или услышанными. На вершине стены факелы высвечивали гурланских гвардейцев. Никто из них не поднял тревогу, Верундиш тихим шепотом передала приказ своим людям двигаться дальше. Они добрались подножия стены и остановились в ожидании. Верундиш расстегнула мундир, чтобы было легче дышать. Здесь никто не донесет на неё за пренебрежение дисциплиной.