Ян, рывком вздёрнув его на ноги, ещё раз повторил приказ:
— Встань! Будь же мужчиной, трус! Смерть, она штука не слишком сложная. Даже можно сказать — простая… Обещаю, это будет не больно. К тому же, у тебя впереди целая ночь.
Александер с его утверждением не согласился. Яростно оскалившись, отчего его побелевшие губы почти слились с бледным лицом, молодой человек выкрикнул грязнейшее ругательство, должное видимо утверждать возвращение к нему былого достоинства.
Вернуть его не получилось. Уже мгновением спустя вспышка гнева окончательно растаяла, и космолётчик опять вознамерился рухнуть на колени. Его вновь подхватили, на этот раз гномы, и уволокли прочь. Что попусту расходовать нервы, когда можно так упрятать пленника, что весь имперский космофлот не найдёт? Ну, только если прам на щепу разберёт…
— А всё же жаль, — задумчиво сказал Ян, глядя им вслед, — Было бы легче, если бы он умирал как мужчина…
— Эти там, наверху… — с презрением протянул Наката, — Отвыкли они умирать по-человечески.
— Спаси нас, Господи, если и мы такими станет! — перекрестившись, воскликнул Ян, — Так понимаю, эти обормоты нам оставили пушку прятать… Давай не будем тянуть!
8.Удивительное дело, но, даже приговорив его к смерти, трапперы разместили Александера вполне достойно, жаловаться было не на что.
Конечно, тот сундук, в котором он теперь сидел, мало походил не то что на его каюту на борту фрегата, но даже и на номер в гостинице «Золотой меч» в близком, и таком далёком теперь, Трампе. Однако здесь хватало места, чтобы лежать вытянув ноги, сквозь щели в досках поступал свежий воздух, и в то же время было не холодно и достаточно сухо. Как может быть сухо на плоту, находящемся посреди воды и время от времени обдаваемом волнами.
Впрочем, Сувану нынче было не до комфорта. Закрывая глаза, он, будто наяву, видел чёрное жерло кварт-пистоля или карабина, изрыгающее огонь, и летящую ему в лоб пулю. Открывал глаза, слышал скрип брёвен под собой, и сразу же представлял верёвку с петлёй, перекинутую через ветку на дереве. Всего-то и нужно — повернуть к берегу.
Прам и в самом деле повернул, но, как понял Александер, лишь затем, чтобы начать свой бег к Трампу. Впрочем, ему-то Трамп не увидеть! Сегодня последняя ночь в его жизни. Завтра на рассвете его убьют. Его! Убьют! Какая огромная несправедливость, ведь он ещё так молод!
Потом ему принесли ужин — достаточно плотный — и огромный деревянный бокал местного самогона. После него сердце наполнилось силой, зато куда-то совершенно испарились усталость и боль. Суван понимал, что это ненадолго, но лучше так, чем никак. А потом молодой гоблин, который принёс ему еду, забрал судки и тарелки, небрежно захлопнул крышку и ушёл. Вернее, сначала лязгнула коротко щеколда, потом раздался звук необычно легких для столь массивного тела, почти неслышный звук шагов, — даже находясь у себя на праме, в сравнительной безопасности, траппер инстинктивно старался не шуметь и ходить тихо. Хлопнула дверь.
Только тогда Суван перевёл дух, и вытащил из рукава припрятанную вилку. Из неё получилась совсем неплохая отмычка, хотя и чересчур мягкая. Четверть часа спустя, Суван мог уверенно сказать, что почти отодвинул щеколду, и возблагодарить Бога за то, что эти трапперы не привыкли содержать в этой клети людей, да и вообще пленников. Предназначенный для чего-то другого, этот огромный сундук открывался как снаружи, так и, при наличии некоторой подготовки и сноровки, изнутри. А ведь Суван был техником-интендантом, имел доступ к технике, и… В общем щеколда подалась, и он смог открыть крышку.
Кругом была ночь. Кромешно-тёмная и очень холодная ночь Тарона. Впрочем, вспоминая некоторые планеты, Суван вовсе не был уверен, что здешняя зима так уж сурова. Видал он и похуже…
Чёрный Рок вспомнил про вилку только когда перемыл всю посуду. Вилок на праме было ограниченное количество, и одной не хватало. Сначала он хотел оставить поиски этого незамысловатого признака цивилизации на утро, но чуть погодя сообразил, где мог её потерять. Тогда его прошиб холодный пот. Схватив свой любимый арбалет и прицепив на пояс палаш, гоблин отправился отбирать вилку у похитителя. Никому ничего так и не сказав…
Уже на палубе его охватило странное, смутное волнение. Решив не поддаваться страху, за который он принял дрожь во всём теле, Рок лёгкой походкой, даже насвистывая, прошёл по палубе и остановился только у наглухо закрытого сундука. Крышка была опущена и закрыта, щеколда, естественно, задвинута до предела. Чёрный Рок уже собрался идти обратно, тем паче с неба моросил мелкий и неприятный, холодный дождь. Но тут сзади послышался шорох, на затылок обрушился тяжёлый удар, и гоблин рухнул на палубу. Он не потерял сознания — у гоблинов вообще очень крепкий череп и устойчивые к сотрясениям мозги. Тело, однако, на некоторое время отказалось ему подчиняться, и Рок был лишь безмолвным и неподвижным свидетелем того, как его умело обыскали, забрали всё ценное, и в первую очередь — арбалет и две обоймы болтов к нему. После чего оставили приходить в себя.
Юному ученику трапперов стало плохо, стоило только представить, что станется с его товарищами, если этот гад вознамерится перебить всех. Ночь, темнота, безвестность. Пусть даже все спят чутко и сторожко, в жизни бывает всякое. Даже одна жизнь любого из трапперов заметно ценнее его собственной!
Стиснув зубы, Рок принялся бороться со слабостью и немощностью, охватившие его после удара. Спустя несколько минут он смог приподняться и сесть, опираясь спиной на злополучный сундук. Теперь-то было ясно, что его обманули. Обманули как тупого новичка! Купили как дешевку-первогодка!..
Его мысленное самобичевание завершилось, когда мимо протопал крадучись нагруженный доверху враг. Александер свалил всё, что нахапал, в привязанное к корме прама каноэ, и сам загрузился в него. Тут к Року, наконец, вернулись силы. Ослепленный жаждой мести, он рванулся к корме…, и получил болт в грудь. Постоял, цепляясь за фальшборт, тупо и бессмысленно глядя на торчащее из груди оперение, покачнулся и кулем рухнул в воду. Где-то рядом слышно бились волны о поплавки прама. Рок тонул.
Ему послышалось еще, что Александер сказал «прости». Но вот он неумело ударил веслом по воде, и каноэ отошло от прама, направляясь к берегу.
Сон не задался. К тому же вахту стоял Чёрный Рок, а это еще один, пусть и небольшой, но повод для беспокойства. Наката полночи провалялся в дремотном состоянии, а когда Рок загромыхал посудой на кухне, и вовсе решил подняться. Борьба с собой заняла у него минут пять-семь, а когда он вышел, наконец, на палубу, ещё несколько минут пришлось потратить на то, чтобы привыкнуть к кромешной тьме вокруг.
Потом Наката пошёл искать гоблина… и не нашёл. Насколько он мог судить, Рока не было сейчас ни на мостике, ни на палубе. Нигде не было! Однако, сильно доверяющий своему чутью, ниппонец сейчас не ждал беды. Он даже меч из ножен не вынул. Даже тогда не вынул, когда увидел на палубе тёмное пятно, а полуминутой спустя понял, что это — кровь. И скорее всего — кровь гоблина.
Наката должен был сразу поднять тревогу, но он потратил ещё пару драгоценных минут, решив по какому-то наитию проверить, на месте ли пленник. И лишь когда рундук явил ему свое пустое нутро, все стало понятно. Ну, или почти всё, — пустое и неважное сейчас было совсем не к спеху.
Больше он ни секунды не потратил лишней, сразу заорал в голос, поднимая тревогу.
Трапперы — народ, к ночным тревогам привычный. Уже через минуту из дверей блокгауза выскочили Ян и Простак — полностью снаряженные в бой — настороженно водя по сторонам дулами штуцеров. За их спинами бессильно ярился Ворчун, одетый легко по причине ранения, но рвущийся в бой, что застоялый жеребец. Вид одинокого ниппонца, спокойно стоящего посреди палубы, их смутил и озадачил.