Дархи его подери!
Схватив со стола пустую колбу, я с гневным воплем, метнула ее в Онтэрго. Затем еще одну и еще. От всех подлец увернулся, в несколько шагов достиг меня и, развернув к себе спиной, крепко прижал к телу, буквально спеленал руками.
— Отпусти меня, идиот! Немедленно отпусти, — я брыкалась, пытаясь отвоевать себе свободу, ругалась и проклинала его, но через некоторое время выдохлась, невольно расслабилась.
— Тише, Эли, — Марэк зарылся носом в волосы на макушке, дышал часто и горячо. — Успокойся. Успокойся, и мы поговорим.
— Поговорим! Еще как поговорим! — с угрозой выплюнула я, вновь дернувшись в его руках.
Несколько мгновений мы стояли будто запутанные друг в друге. Угомонившись, я потребовала:
— Рассказывай. По порядку.
Поза наша, конечно, была неприличной. Даже сквозь плотную ткань одежды я чувствовала жесткий рельеф мускулов груди, живота, бедер сжимавшего меня в своих объятиях Онтэрго, жар его кожи. Холодный запах миндаля, смешанный с чисто мужским, тоже придавал пикантности ситуации. Однако именно в таком положении я, во-первых, не видела лица Марэка, следовательно, кипела в разы меньше, во-вторых, была лишена возможности разбить что-нибудь о его ли голову, о стол ли… В третьих, был шанс до конца его выслушать и даже проанализировать сказанное.
— После тренировки я встретил приятелей.
— И сразу же их вспомнил, — едко резюмировала я, прервав парня.
— Вроде того. Мы разговорились. Они позвали с ними, хотели сделать ставки на завтрашние бега в Лессе. К нам присоединились другие ребята…
— Оболтусы и отморозки.
— Курсанты. Немаги. Мы пошли в кафе к букмекеру, он как раз ждал… Внутри потом слегка, скажем так, не сошлись во мнении. Точка зрения Тима… была неприемлема.
— Резко расходилась с твоей.
— Я вспылил и врезал ему. Он ответил. А потом появилась ты.
— И спасла тебя от выгорания. Дай сюда руки!
Вцепившись в предплечье Онтэрго, попыталась оторвать эту лапищу от своего тела, потерпела поражение, шлепнула в отместку.
— Надо снять браслеты и обработать ожоги, — пояснила нетерпеливо.
Нехотя Марэк подчинился. Вскоре мы уже сидели на диване, а я смазывала сильно обожженную кожу ранозаживляющей мазью.
Подозревала, что мне предоставили очень отредактированную версию случившегося. Онтэрго в последнее время был уравновешен, не взрывался и не терял контроль. Что нужно было сказать тому рыжеволосому, чтобы спровоцировать парня?
— И эта точка зрения, в которой вы не сошлись, касалась… — с нажимом произнесла я, глядя во внимательно следившие за мной глаза Марэка.
Тот, вздернув бровь, ответил:
— Личного.
— Твоего отца?
Улыбка, обаятельная и снисходительная, означавшая, видимо, отрицание.
— Матери? Братьев?
Нет и нет. Марэк на все предположения одинаково улыбался.
— Твоей травмы? Учебы или тренировок? — выдвинула новые версии я.
Даже не моргнул, подтверждая сказанное.
— Онтэрго! Все твое личное — мое личное, — прорычала я, закончив обрабатывать ожоги и откинув его руки.
— Ты понимаешь, что еще минута, и ты бы выжег дар? Применять магию, в то время как на тебе ограничители, равносильно самоубийству!
— Я не заметил, — последовало безмятежное пояснение.
— Не заметил? — вскинулась я, вцепившись в плечи парня. В голове не укладывалось, как же нужно разозлиться, чтобы не заметить дикую боль. — Ты чуть не погубил себя! И меня заодно. Я столько времени и сил в тебя вложила. И все напрасно?
— Ты мне скажи, — обронил с невеселой ухмылкой.
Такое спокойствие Онтэрго буквально убивало. Щиты воли затрещали, по коже поползли колючие разряды силы. Парень мгновенно сориентировался: перетащил меня к себе на колени и крепко обнял.
— Успокойся, Элейна. Тебе нельзя так злиться.
И правда нельзя. Но, демон треклятый, как же хочется!
— Я оплошал, понимаю, признаю. Готов понести наказание. Хочешь, отдраю весь дом до блеска? Хочешь, наизусть выучу учебник этого дархова Содейля?
Он уткнулся лбом в мой висок, мягко поглаживал плечо, утешая, успокаивая.
— Хочу, чтобы сказал, из-за чего полез в драку. Из-за какого личного?
Марэк горько рассмеялся.
— Нет, Элейна. Если скажу, еще больше нарвусь. Не сегодня, не сейчас. Потом, может быть. Если все сложится, как планирую.
Я подняла голову с теплого обнаженного плеча, заглянула в лицо Онтэрго, в смеющие и яркие глаза. Ярость ушла, но и до штиля было далеко. Однако чувствовала: вот так хорошо, ничего ужасного и непоправимого не произошло, ни его отец, ни ректор, ни моя совесть не открутят мне голову. И сердце билось сильнее, заходясь от радости, подтверждая: все обошлось, он тут.
— Я вытрясу это из тебя, Марэк де Онтэрго, — твердо пообещала я.
— Вытрясешь, — с готовностью согласился он, придерживая меня за локоть.
— А пока никаких приятелей! Будешь проводить время исключительно со мной, — легко стукнула его кулаком в грудь.
— Мечта сбылась, благословенны будьте, боги! — со смехом процитировал этот оболтус известные строки Грая и откинулся на спинку дивана, увлекая улыбнувшуюся меня за собой.
***
— … Его архитектура далека от общепринятой. Д’айка относят к амбулонскому модерну, однако это ошибочно. Он не вписывается ни в какое архитектурное течение, так как предпочитал смешивать все архитектурные стили, создав собственную неповторимую эклектику… Эли, ну что за тоска? Этого точно не будет на экзамене!
Марэк, захлопнув учебник, с возмущением посмотрел на меня. Я, вернув внимание водной глади с неподвижным поплавком на ней, с язвительной улыбкой ответила:
— Не будет. Но ты просвещайся. Ты наказан, не забыл? Кроме того, на пользу пойдет. Как любой образованный человек ты должен уметь поддерживать разговор и на эту тему.
— Знаешь что? — Онтэрго откинулся на спину и разлегся на песке, заложив руки за головой. Яркое солнце блестело в светлых волосах и на коже парня. Он сощурил глаза.
— О! Знаю. Стервой ты меня уже называл. Не повторяйся, — фыркнула насмешливо я.
— Ну тогда меня несколько дезориентировало сочетание милого личика и жесткого нрава, — протянул Марэк, ткнув меня в бок пальцем. — Это уже потом я оценил подарочек.
На эту реплику я иронично выгнула бровь, а парень лукаво усмехнулся.
— А сказать я хотел, что ты и сама не сможешь поддержать беседу на эту тему. Абсолютно уверен в этом, да.
— Разговорчики! Читай-ка дальше, Онтэрго, — с нарочито свирепым видом скомандовала я.
Марэк со смехом открыл книгу.
Смотав леску, убедилась, что наживка не тронута, и вновь забросила удочку. На этот раз поближе к плакучей иве, полоскавшей свои ветви в воде слева от нас.
— Д’айк сумел перенести законы природы на архитектуру, добиться непрерывной текучести форм, доступной лишь живой природе. Он применил параболические перекрытия и наклонные древовидные колонны… Фу! Скука!
Онтэрго (терпение у него все же лопнуло позже, чем предполагала, — парень по-прежнему умеет удивлять) отшвырнул учебник прочь и, сев рядом, боднул меня плечом:
— Как успехи?
— Как и у тебя, — усмехнулась я, кивнув на удочку парня. — Где учебник?
— Еще строчка — и окажется в воде.
У меня вырвался смешок. Сегодня строптивость подопечного забавляла. А может, причина отличного настроения — хороший день?
Середина лета в Ровшане порадовала сухой и жаркой погодой. Даже обычно суровые лица местных жителей разгладились. На улицах города в разы прибавилось гуляющих, все стремились насладиться солнечными ваннами до того, как светило вновь надолго скроет пелена облачности.
Воспользовались погодой и мы — отправились на рыбалку на озеро в соседней с Кархершем деревеньке. Онтэрго желанием не горел (еще бы: кипящего энергией здоровенного детину да за удочку на бережку усадить), но когда объяснила, что это будет занятие по умению концентрироваться, смирился.