Александр решил, что хочет летать один с первого дня службы в космическом флоте. Он ценил определённость и порядок во всём, а одиночество считал единственным по-настоящему стабильным и надёжным состоянием. Оно не преподносит сюрпризов, не разочаровывает и не обещает ничего из того, что может не сбыться. Одиночество – это честно и это то, чего хотел для себя в космосе Александр. В его представлении отсутствие компании себе подобных означало не беспросветную скуку и повод для депрессий, как у других людей, а покой и свободу от необходимости учитывать чьи-то желания, сосредоточенность и возможность полностью погрузиться в свой внутренний мир. Одним словом, Александр получал от одиночных полётов ни с чем не сравнимое удовольствие и никогда он них не отказывался.
Правда уединиться на борту звездолёта с каждым годом становилось всё сложнее и сложнее. Руководство космического агентства активно внедряло роботизированные системы и решительно настаивало на включении в состав всех без исключения экспедиций, отправляемых за пределы солнечной системы, антропоморфных роботов. Считалось, что их присутствие вносит неоценимый вклад в создание комфортной атмосферы на борту корабля, придаёт уверенности живым членам экипажа и существенно снижает риски возникновения потенциально опасных нештатных ситуаций. Антропоморфные роботы умели всегда находиться под рукой, когда в них возникала потребность, и оставаться за кадром во всех остальных случаях, с изысканной ненавязчивостью устраняя любые реальные и потенциальные проблемы.
О том, что на этот раз отвертеться от синтетического попутчика не удастся Александру стало ясно уже с первых дней подготовки к полёту. В контракте даже содержался отдельный пункт, ставящий допуск к мисси в зависимость от согласия на участие в ней робота. Да и сама подготовка к экспедиции отличалась от привычных полуформальных процедур. Инструкторы долго и очень подробно растолковывали ему устройство гравитационных зондов и даже устроили углублённую экскурсию по сборочному цеху, в котором автоматы собирали один из таких аппаратов для отправки в дальний космос. Миссия финансировалась из бюджета программы по созданию первой в истории точки входа в гиперпространство и уже одно это придавало её высший уровень важности.
Александр даже немного гордился тем, что из множества более чем достойных кандидатов на место в экипаже Тритона комиссия выбрала именно его. Кто знает, может быть он останется в истории космонавтики как человек, устранивший последнее препятствие на пути человечества к другим галактикам. Сумасшедшая выдумка фантастов двадцатого века о том, что наблюдаемый мир на самом деле вложен в некое сверхпространство с количеством измерений, превышающим привычные четыре, через которое можно проложить короткую дорогу в любую точку вселенной, в двадцать первом столетии стала научной гипотезой, а в двадцать втором превратилась в полноценную физическую теорию, которую к началу двадцать третьего века лучшие учёные Земли разработали до такой степени, что появилась техническая возможность сформировать самую настоящую действующую червоточину.
И к моменту, когда корабль Александра стартовал с перегруженного коммерческими рейсами лунного космодрома, на окраинах солнечной системы – в окрестностях планеты Нептун полным ходом шло строительство межпространственного перехода – ворот, как сразу же называли его обыватели. Гравитационные зонды серии «Ариолус» являлись важной частью проекта. Они выполняли роль навигационных спутников и так же, как и те в двадцатом веке, должны были обеспечить точное позиционирование точки входа в подпространство в гравитационных полях космоса. Разница состояла лишь в том, что гравитационные зонды для достижения необходимой точности измерений пришлось разместить на максимально возможном удалении от границ солнечной системы. Группировка из двадцати четырёх автономных датчиков образовывала невидимую глазу циклопических размеров сферу с радиусом в шесть световых лет, заключившую в себя огромную даже по космическим меркам часть пространства.
Всё шло без сучка и задоринки до тех пор, пока один из таких «навигационных спутников», находящийся в окрестностях звезды Бернарда, не стал слабым звеном проекта. Именно его странное поведение послужило причиной, по которой Тритон отправился в полёт. Назвать происходящее с зондом поломкой в привычном смысле этого слова оснований не имелось поскольку вся поступавшая от него телеметрия выглядела совершенно нормально, а ни одна из его систем не только не отказала, но даже и не подавала признаков наличия механических или программных сбоев. И тем не менее вот уже несколько месяцев как расшифровки поступающих квантовых сигналов показывали, что зонд, который должен неподвижно висеть в строго определённой точке пространства, «пляшет» вокруг неё, непрерывно совершая не поддающиеся систематизации хаотичные движения, на которые с технической точки зрения даже не был способен. Проблема ставила в тупик любого, кто пытался решить её дистанционно, но оставаясь не устранённой, не позволяла приступить к испытаниям ворот, для первого запуска которых требовалась идеальная точность и слаженность работы всех элементов проекта.