Посмотрела она осторожно, головы не поворачивая, на Женьку. А он лежит с закрытыми глазами и дышит спокойно и ровно. Уснул, трудяга. Сдал экзамен на половую зрелость и отдыхает. Не с привычки нагрузка-то. Улыбнулась она, тихонечко встала с кровати, подняла с пола свой халат, оделась, привела себя в порядок и прошла на кухню. Села за стол, голову руками подперла и стала думать. И отметила она про себя, что хотя и серьезнее дело оказалось, чем она сначала думала, а все же почему-то думать об этом ей было приятно. И уж не казалось ей правильным, если она не будет учить Женьку дальше. Ну чему он научился за сегодня? Да он же еще в себе, в своих ощущениях не разобрался! Нет, надо, надо научить его. Но ты заметь, Серый, что она уже не хотела, чтобы Женьку вместо нее научила бы какая-то другая. Только себе самой в этом признаться не могла. Интересно все же устроены эти бабы! Вот вроде как он уже мой! Это она еще не понимала, что начинает ревновать к какой-то бабе, о которой и понятия не имеет! Не-е-т, никогда не понять мужикам этих баб!...
Ладно, думает, допустим, что надо учить. А как ты это собираешься ему объявить? Что, мол, следующий урок завтра, что ли? Так и скажешь? И не провалишься сквозь землю со стыда? Нет, подруга, так не годится. Ты сиди и помалкивай. Вот если он сам захочет, да сам придет к тебе, вот тогда дело другое, тогда можешь разворачиваться во всю свою сексуальную мощь. А так ни-ни! Ни знаком, ни словом. Бабья доля... Жди, когда тебя захотят...
Ну, ладно, думает. Допустим, что стала учить. День учу, два учу, три... Сколько? Чем эта учеба должна кончиться? Ну, скажем, минимум он уже получил. А максимума в этом деле и не бывает. Можно всю жизнь, пока кол торчит, совершенствоваться и все будет казаться, что можно еще что-то улучшить... Так что надо заранее знать, чему научить хочешь и сколько "сеансов" на это дело тебе потребуется. Это что же, как школьную программу составлять, что ли? Интересно, а что "преподавали" эти чертовы еврейки? Хоть бы воспоминания свои оставили, дневники, поделились бы секретами, старые ведьмы! Нет, серьезно, что баба в мужике ценит, когда в постель с ним ложится? Чего хочет? Чтобы не эгоистом был, чтобы не только о себе думал. Чтобы ласковый был, не грубый. Смотри-ка, и не задумывалась никогда на эту тему, а выходит, что Виктор мой молодец, все правильно делал... Не спугнул, не испортил, сумел разжечь во мне интерес и желание заниматься сексом. Это уж потом, после всех докторов, у меня это пропало, но ведь Витя в том и не виноват. А сегодня словно снова все вернулось. Уж забыла, когда в последний раз кончала. Отчего же это произошло? Что Женька тут замешан - это точно. Это он меня в экстаз загнал. А чем? Он ведь рядом с Витей как любитель с гроссмейстером, не сравнить. Значит, не в этом дело. Значит, во мне. Это я в постели другая была, раскованная, свободная, не было в моей голове моих проблем, что вставали во весь рост, как только Витя рядом ложился. Это выходит, что моя психика моим оргазмом правит? Интересно... Ладно, считай, что и с этим разобрались...
Так, что дальше, что еще обдумать надо, что еще гложет? Ольга! Как мне с нею быть, как повести себя с подругой моей? Ну, давай так рассуждать. Если б Ольга не рассказала мне про Женьку, то и не пришла бы мне в голову такая мысль, чтобы самой одежду скинуть и стоять перед ним голой дурой, глядя как у него челюсть отвисает, а глаза на лоб вылезают. Кстати, мне как женщине это очень приятно было наблюдать. А уж когда его кол в руку взяла, то поняла, что еще что-то из себя представляю как баба. Ладно, не отвлекайся...
Дальше, дальше-то что? Ты что, Ольгу винишь? Нет, и себя виноватой не чувствую, ничего корыстного я не сделала, ей же хотела помочь. Ну, если совсем честно, то любопытство мое тоже место имело, если его за корысть принять. Ну, а как же иначе? Те еврейки работали, и за работу свою деньги получали. Я же не на работе, о деньгах кто ведет разговор? Но ведь просто так свое тело любимое разве можно кому-то незнакомому отдать, мол, вот тебе мое все, и делай с ним, что хочешь и ничего мне, мол, от тебя не надо. Так ведь не бывает. Моральное удовлетворение должно быть? Должно. Но это удовлетворение ведь разным бывает. Вот, скажем, оргазм. Если ради него только, то тогда это уже на блядство похоже будет, так и покатиться недолго. Нет, тут другое было, а это как довесок, очень приятный, правда. Главное-то удовлетворение было оттого, что за Женьку рада была, что открыла ему новый мир, о котором он только по книжкам чего-то там читал. И сделала это честно и как могла старательно, чтобы осталось у парня только радостное воспоминание, чтобы ничем не омрачить это таинство, не отвернуть, а , наоборот, привлечь, заинтересовать, оторвать от книжкиной жизни да повернуть к реальной , где ходят по улицам красивые девушки, что непрочь с тобой пофлиртовать или более того, увлечься тобой, чтобы знал себе цену, да не робел... Верно ли думаю? Да, верно, все правильно. Чего же мне Ольги стесняться? Уж лучше я это сделаю, чем она. Это точно на ней грех лежал бы. В чем она может меня винить, так только в том, что не просила она меня в это дело лезть, сама я вызвалась. Может, и сдуру, но тут уж я могу повиниться...
Так, ну, вроде бы все. Как-то легче на душе стало. Даже не легче, а легко, хорошо...Вот только еще одно... Женька... Как себя с ним вести? Отныне ведь все иначе... Да и сам он как изменится? Вот появится сейчас, что делать будет? Неужто бросится на меня, да тискать и лапать начнет? Если такое случится - выгоню сразу, разревусь наверное... Нет, не может он так... Не должен. Или я совсем дура, ничего в людях не понимаю. Но от его отношения многое зависеть будет, это точно... Посмотрим. А пока... Пока надо по хорошему сценарию работать. Отметить это дело надо. И ему, и мне...
Подошла к буфету, достала бутылку бургундского, что Витя из рейса принес как-то, два бокала. Вытащила штопором пробку, приготовила бутерброды, съела один, проголодалась, однако. Слышит, в комнате шорох. Заглянула, а Женька уж рубаху в штаны заправляет, одеваться заканчивает. Села она на стул, чувствует - сердце колотиться начинает, ноги дрожат, на лбу холодный пот выступил, руки влажными стали, волнуется. Тут он на кухне появился. Посмотрел ей в глаза, подошел, стал на колени, руку ее безвольную взял, губами горячими в нее впился, всю до ногтей исцеловал и говорит: