Выбрать главу

— Что ты сказала? — спросила Вэл. 

Малышка пнула камушки на тропе, вызвав мини-лавину. 

— Я сказала, что прощание не важно. Мне плевать, встретимся мы еще или нет. 

Она поплелась прочь. 

— Рема! Подожди! 

Рема перешла на бег. Вэл смотрела ей вслед, не пытаясь остановить. На мгновение накатила беспомощность, ощущение собственной неполноценности. Подмывало броситься за девочкой, но ради чего? Разве есть слова, способные все исправить? Или поступки? 

Вэл развернулась и пошла обыскивать кладбище. 

За считаные минуты сизый рассвет превратился в янтарное сияние, залившее полнеба. С приходом дня птицы стали медлительнее. В основном они сидели на скалах. Несколько стервятников дралось из-за лакомых кусочков, но большинство хранило неподвижность, напоминая погнутые лампы без абажуров застывшими силуэтами своих длинных тел с тощими ощипанными шеями. Вэл птицы провожали злобными, алчными взглядами. 

Большую часть кладбища ковром устилали кости. Обойдя ее по краю, Вэл увидела оливы, о которых говорила Рема, и с замиранием сердца нетвердым шагом двинулась к ним: боялась смотреть по сторонам и боялась не смотреть. Хуже всего были тела, среди которых приходилось идти. Многие за ночь пострадали от внимания стервятников и своим видом приводили в ужас. Кругом, как немое свидетельство переизбытка плоти, валялись вытащенные внутренности, не доеденные пернатыми на их расточительном пиру. 

Время от времени Вэл замечала трупы, поврежденные не птицами, а кем-то другим. Зияющие провалы, расположенные слишком аккуратно и симметрично, проходы, пропаханные в телах там, где не должно быть никаких естественных отверстий, причем, судя по размерам ран, их нанесли чем-то большим, чем клюв падальщика.

У некоторых мертвецов с разинутыми ртами отсутствовали все зубы. Крови было немного, так как зубы, похоже, удаляли уже посмертно, но на губах неизменно виднелись соплеобразные свидетельства, оставленные теми, для кого рот мертвеца послужил временным развлечением.

По предплечью Вэл поползла муха. Вторая села на штанину. Еще две облюбовали каплю холодного пота в ямке между ключицами. 

Мух становилось все больше. Скопившись, они повисли в воздухе как единое существо, живое, гудящее облако. 

Вэл поспешила дальше, затем обессиленно привалилась к первому, что ей подвернулось, — к оливе. Передохнув, она опустила взгляд и ахнула от неожиданности. 

— О боже! 

Перед ней лежало безупречное тело безо всяких признаков надругательства, жутко безмятежное в смерти. Волосы зачесаны назад, руки мирно сложены на голой груди, рот чуть приоткрыт, зубы нетронуты, розовый пирсингованный язык будто у живых. 

Симона выглядела в точности как в их последнюю встречу. Даже разнообразные металлические украшения все на месте, хотя большинство тел тщательно обчищали. 

— Симона, нет... — Приложив руку к застывшему лицу, Вэл ощутила прохладную резиновость кожи. Пробежала пальцами по шее любовницы и коснулась грудей, живота, с отвращением думая о том, как тесно порой связаны похоть и скорбь. 

Как она умерла? 

Вэл не нашла никаких ран. 

Болезнь? Истощение? И что с Маджидом? Симона просто первая, чью потерю придется оплакивать? 

Пока над ее трупом стервятники не поглумились. На гладкой загорелой коже ни единой царапины. Если на то пошло, Симона выглядит слишком спокойной и до неприличия умиротворенной. 

И как хоронить? Под тонким слоем мягкой земли может оказаться каменная порода, да и копать нечем. 

А вот и подходящее решение. На земле полно камней. нельзя вырыть для Симоны могилу, надо хотя бы сложить над ней пирамиду. 

Схватив мертвую любовницу под мышки, Вэл оттащила тело на от крытое место, снова сложила ей руки, как было, и отправилась собирать камни.

Работа изматывала. Чтобы засыпать человеческое тело, понадобилось неожиданно много камней. Временами от вони и физической усталости Вэл чувствовала себя как в бреду. Глаз краем улавливал эфемерные бурые тени, но стоило крутануться, как они удалялись, всегда маячили на пределе видимости, постоянно искушали поворачиваться, доводя до головокружения. 

Однажды ей показалось, что из-за валуна выглядывает Рема. Вэл бросила камень, который тащила, и побежала к ней, горя желанием увидеть другого живого человека. 

Но нашла там лишь дикую овцу, что посмотрела на нее со скального уступа и скрылась из виду. 

Хоронить запрещено. 

Вэл услышала слова так четко, будто Рема прошептала их на ухо, и, вздрогнув, обернулась. Никого... даже овцы. 

Теперь на виду осталась только голова Симоны. Вэл подняла кусок ткани, закрывавший лицо женщины, и бросила на бывшую любовницу прощальный взгляд.