Представлять, как знакомая ему женщина сосредоточенно разглядывает антикварные шкафы, редкие книги или еще что-нибудь, неспособное на пот, вздохи и оргазмы, было слишком забавно.
— Не знаю.
— У нее совершенно нет вкуса. Что ей могло понадобиться?
— Не знаю.
— Ее гостиница. Где она забронировала номер?
— Не знаю. Может, Вэл что-то и говорила. Мы... мне было не до того.
Сверкнув, нож отхватил кусочек мяса с живота Фарасати.
Кровь закружила над раной, будто алый язычок.
— Я не помню, в какой гостинице.
— Но Вэл обещала позвонить?
— Да. Обещала.
Брин принялся наматывать круги.
— Вэл никогда не позвонит, никогда не вернется. Боюсь, я знаю ее куда лучше, чем ты. Проводил с нею время раньше и намерен провести снова, причем отменно. В высшей степени отменно.
Брин подошел к стулу сзади и облокотился. Член в стильных трусах начинал отвердевать. Нежно потягивая за густые волоски, он пробежался обеими руками по окровавленной груди Фарасати и, приостановившись там, откуда отхватил кусок мяса, запустил палец во влажную лунку.
— Ты ведь не стал бы врать? Не стал бы неблагоразумно защищать эту шлюху?
— Нет, конечно, нет!
— Знаешь, она обычная шлюха, не более. Трахалась с сотнями мужиков. Сама мне говорила. Мы, бывало, болтали в кровати. Только я свои лучшие истории, разумеется, придержал. Те самые, что заканчиваются убийством постельных партнеров. Она не знает меня. Настоящего то есть. А вот ты можешь познакомиться, если не вспомнишь название той гостиницы, и живо!
С общей лестницы донеслись шаги. Мужской и женский голоса разговаривали на незнакомом Брину языке. Фарасати вдохнул поглубже, собираясь закричать.
Зажав рот парня ладонью, Брин поднес нож к его глазам.
— Тише, тише. Нельзя звать на помощь. Только не теперь, ведь впереди гвоздь программы.
Он обошел стул и одной рукой поиграл ножом под носом у Фарасати, а второй вытащил из брюк набухший член.
— Чем мне по душе Вэл, — словоохотливо продолжал Брин, — так это тем, что у нас одинаковые вкусы в плане мужчин.
Он смаковал ужас иного рода, заплескавшийся в глазах Фарасати. В какой-то момент по мужчинам определенного типа было трудно понять, что пугает их больше: фаллоподобный нож, посягающий на их жизнь, или ножеподобный фаллос, посягающий на мужественность. Раздвинув ноги, Брин оседлал колени Фарасати и уперся отвердевшим пенисом ему в рот.
— Уберись от меня! — прошипел Фарасати.
— Но я нуждаюсь в облегчении, сам видишь, а Вэл где-то шляется и не может выполнить свои женские обязанности, иначе наверняка с радостью обслужила бы нас обоих. Давай-ка проверим, — ухмыльнулсяБрин, нашарив между сжатых бедер парня его темные мягкие гениталии, — насколько тебя все это возбуждает.
Впервые за все время на лице Фарасати мелькнула эмоция, отличная от чистого ужаса.
— Оставь меня в покое, — процедил он сквозь зубы. — Я рассказал все, что ты хотел, а теперь проваливай, педрила хренов.
Брин заливисто рассмеялся. Ему нравилось, когда подневольные любовники прохаживались насчет его сексуальных пристрастий. Словно их слова что-то меняют. Словно ему до них дело. Словно Вселенная не одна гигантская пизда, не одно огромное очко, только и ждущие, чтобы их трахнули.
— Педрила? Moi? Боже, я ранен в самое сердце. Как ты мог сказать такую гадость? — Брин согнулся пополам от смеха, его член колыхался почти у самого лица Фарасати.
— Мне нравится видеть кровь у себя на члене. — Брин прижался к порезу между глаз, чтобы головка пениса окрасилась красным. — От одной мысли об этом твердею. Кровь из менструирующей киски, из свежей раны.
Он придвинулся к лицу Фарасати:
— А теперь ты откроешь рот пошире и мне отсосешь. И не вздумай крикнуть или укусить — губы отрежу, клянусь Иисусом, Аллахом и остальными, кто для тебя важен.
Пленник продолжал упрямо сжимать рот.
Отстранившись, Брин сделал вид, что собирается выполнить угрозу.
— Итак, член или нож?
Новый поворот, от которого пенис оказался чуть ли не у Фарасати под носом.
— Нож или член?
И вновь поворот, на этот раз ножом.
— Последний шанс.
Он оцарапал ножом кожу над бровью мужчины.
— Ладно, ладно. Не режь меня больше.
Наклонив голову, Фарасати взял в рот окровавленный член. Вскоре по неумелым действиям парня стало ясно, что тот и впрямь стопроцентный гетеросексуал. Дети и то, бывало, отсасывали Брину лучше.