Вместо комнаты детства Вэл вновь увидела промозглые и запутанные коридоры мрачной темницы.
— Филакис позволит нам уйти? — не веря, поинтересовалась она.
— Не обольщайся. — Стряхнув с себя эффект принятого наркотика, Маджид помог Вэл достать иглы из тела. — Он любит давать ложную надежду. Ладно, все равно пора уходить.
— Но как нам выбраться?
— Рема знает путь. Она провела здесь большую часть жизни.
— Но что это для нас меняет? — Вэл внезапно пала духом. — Все равно мы не сможем покинуть Город.
— Подумаем об этом позже. — Маджид снял с себя просторную блузу, под которой не было ничего, и протянул Вэл. — Пошли, пока не поздно.
Там, где раньше была запертая дверь в комнату, теперь вилась лестница из глиняных кирпичей. Вэл взяла Рему за руку и, не теряя времени, стала подниматься.
32
На поверхности извилистые переулки Города тонули в темноте. И если днем его обитатели искали для секса уединения, приход ночи это разительно изменил.
Мостовые полнились телами, которые исступленно совокуплялись, как с собой, так и между собой, а еще с предметами, зверями и существами, глядя на которых трудно было сразу понять, мертвы они или живы. Если дневной секс отличала апатичность, ночью им правили дикость и безумие.
Тем не менее эти искатели эротических наслаждений были не настолько поглощены собой, чтобы не заметить Вэл, Маджида и Рему. Их норовили лизнуть, щипали и лапали, молча подманивали пальцем.
Избегая оргий насколько возможно, Вэл, Маджид и Рема свернули в еще более темный район, где в светлое время суток предлагал свои непотребства рынок. Теперь на улицах не осталось никакого товара, разве что человеческий. В бледном свете чахлой луны копошились омерзительные создания, стыдливо прятавшиеся днем. Вокруг вонючей горы сидело на корточках племя говноедов и загребало еду руками. Едва поглотив мерзкий ужин, тело тут же его извергало, после чего пиршество продолжалось. Из-за узости прохода им втроем пришлось пройти вплотную, став жертвами десятков пальцев, что манили их, капая отвратительными лакомствами.
— Брр! — поморщилась Рема.
Вэл потащила ее дальше.
Потянулись открытые прилавки, с которых при свете дня торговали мясом. Облепленные мухами туши тихо покачивались, напоминая огромные глыбы подтаявшего жира. В смрадном воздухе висел запах тухлятины. Маджид поскользнулся и упал на колено. Вэл с Ремой приостановились помочь. По его ноге текла холодная комковатая жидкость. Проведя по ней рукой, Вэл поднесла пальцы к носу и уловила медный душок.
Только она поняла, что шла по луже крови, как из-за облаков снова выглянула луна, выхватив из темноты группу фигур. То были вивисекторы, самоампутаторы и пожиратели чужой и собственной плоти. Вэл прошептала что-то Маджиду, который снова поскользнулся, по всей видимости потрясенный этой неожиданной встречей.
— Каннибалы?
Маджид молчал.
Нет, он не столько потрясен, подумала Вэл, сколько полностью зачарован странным членовредительством в группе. Бритвами и маленькими, тонкими ножичками вроде фруктовых они отрезают от собственных тел крошечные кусочки, закидывают жуткие деликатесы в рот и, восторженно вздыхая, жуют. Мужские члены твердеют, превращаясь в стальные дубинки, женщины истекают смазкой. Отрываются от пиршества вивисекторы лишь затем, чтобы поелозить по окровавленной коже друг друга, после чего возвращаются к следующему блюду своей жуткой трапезы.
Неожиданное появление трех незнакомцев, обещающее возможность ощутить новые, неизведанные ароматы, привлекло внимание каннибалов. Они дружно прекратили кромсать себя и устремили на незваных гостей восхищенные взгляды.
— Довольно! — Вэл потрясла Маджида, и тот, выйдя из транса, побрел за ней и Ремой между рядами туш.
Подняв глаза, Вэл едва удержалась от вскрика. Ближайшая оказалась не тушей овцы или козла, а безголовым торсом освежеванного человека. Вэл хотела оградить Рему от кошмарного зрелища, но девочка уже проследила за ее взглядом.
— Не волнуйся за меня, — сказала она Вэл. — Я знаю, что вивисекторы хранят здесь еду. Видела, как они ее свежуют.
Самым краем глаза Вэл уловила какое-то движение. Повернуло ветром тушу?
— Порой мужчины кончают оттого, что с их пенисов срезают кожу, — сообщила Рема. — Орут в бурном оргазме, а потом умирают от шока.