Закончился 1947 год. Пришла зима 1948-го. Банда не давала о себе знать. Может, навсегда покинула здешние места?
И вдруг в Снятынке стали появляться националистические листовки с угрозами в адрес коммунистов и комсомольцев. Чья работа?
Михаил Яковлевич Волов к тому времени уже хорошо изучил обстановку в селах, помнил многих местных жителей в лицо, знал, кто чем дышит, на кого можно смело опереться, а с кем необходимо вести профилактическую работу. Сильное подозрение вызывал у него колхозный бригадир из Снятынки. Зся его активность была какой-то слишком уж показной. Но не сыграла ли в данном случае свою роль личная неприязнь? Нет. Интуиция, профессиональное чутье подсказывали: надо идти к бригадиру.
И Михаил Яковлевич пришел, заявив:
— Хватит играть в жмурки. Давай говорить начистоту.
Таким образом он сразу же выбил почву из-под ног у своего собеседника, который посчитал, что оперативному работнику уже все известно.
— Листовки мне передавал Белый, — признался бригадир.
— Какие еще задания получали от него?
— Пригласить к себе в гости председателя колхоза Котика, а лесовики прикончили бы его…
Выяснилось, что предатель вел дневник, в котором записывал сведения, интересующие оуновцев. Спасая свою шкуру, он рассказал все, что знал о банде Белого.
Продолжая изучать новые материалы дела, анализируя повадки бандитов, их преступления, Михаил Яковлевич пришел к выводу: главарь банды лично не совершил ни одного кровавого злодеяния! Что это — случайность, цепь совпадений или Белый тяготится тяжелой и позорной ношей, хочет избавиться от нее?
И тогда он разработал дерзкий план: с помощью жены попытаться заставить Белого прийти с повинной. Скажем сразу, это был тот самый редкий случай, когда риск основывался не только на точном расчете, но и на глубоком знании психологии людей, умении разбираться в их душевном состоянии. Белый души не чаял в своей жене, поэтому, узнав, что ее вызывали в управление госбезопасности на собеседование, после чего отпустили домой, заволновался: как она там, не сказала ли чего лишнего, не нуждается ли в утешении? Смятение главаря не осталось не замеченным бандитами. Постепенно он терял их доверие. А это уже таило в себе смертельную угрозу. Что оставалось делать Белому? Явиться с повинной?
От этого его удерживал страх.
Одним словом, с главарем банды была налажена бесконтактная связь, и чекисты знали о всех планах и передвижениях оуновцев, контролируя их.
Но вот Белый как в воду канул. Волов несколько раз ночью приходил к «почтовому ящику», однако возвращался ни с чем. Наконец однажды, запустив руку в дупло, услышал за спиной голос:
— Смотри сюда…
Обернулся и увидел в лунном свете фигуру Белого. Тот держал на изготовку ручной пулемет. Что, если?..
— Дружки мои тут неподалеку. Уходите поскорей…
Чекист шел спокойно.
Вскоре банда была окончательно ликвидирована. Оуновцы не захотели сдаться. Их уничтожили в перестрелке. Белый показал и склад с боеприпасами, и схрон, тщательно замаскированный под телятником.
— Помню, как мой товарищ Александр Ипатов взял автомат одного из бандитов и, запрокинув его вверх, дал длинную очередь, — продолжает свой рассказ Михаил Яковлевич. — Так мы отсалютовали: конец банде!
— Этой конец, а другим? И неужели вас ни разу не ранили?
— В каких только переделках не довелось побывать! Ведь минуло несколько лет, пока удалось окончательно покончить с фашистским отребьем в западных областях Украины, полностью очистить их от националистических банд. А ранения… Что ими гордиться! Лучше бы их избежать. Вот, к примеру, в Ходоровском районе замешкался на секунду и получил пулю в руку…
— Как это произошло?
— Преследовали мы банду. Зажали ее в тиски. В одном селе из-за дома выскочил человек в фуражке, шинели, без погон. У меня в руках пулемет — только нажимай на спусковой крючок. А вдруг это и не бандит вовсе? Чуть промедлил, а тот выстрелил из пистолета. Больше, правда, не успел — получил в ответ очередь…
— А с диверсантами вам не приходилось вступать в схватку?
— Драться не доводилось. Зато в поиске участвовал. Расскажу об одном случае.
Как-то летом получили сообщение о том, что в Карпатах ожидается выброска группы парашютистов. Когда и где? Это было пока загадкой. Надо готовиться. Предусмотрели несколько вариантов, подняли на ноги весь актив. Об этом стоит сказать особо. Уже не было в лесах оуновцев и других отщепенцев. Народ единодушно поддерживал Советскую власть. Так что у врагов не было благоприятной среды для внедрения. Но империалистические шпионские центры все же действовали.
И вот ночью самолет без опознавательных знаков на малой высоте пересек границу, выбросил парашютистов в горах. Мы тут же включились в активный поиск. Определили, что наиболее вероятные районы их приземления — Сколевский и Турковский. Начали прочесывать местность, опрашивать местное население. Один старый гуцул сказал:
— Ночью приходили люди в форме солдат Советской Армии. Одеты чисто, аккуратно. Расспрашивали, как выйти к реке…
Стало ясно, что диверсанты далеко уйти не могли.
— Что было дальше? Михаил Яковлевич улыбнулся:
— Дальше все как обычно. Взяли мы их…
Но я уже знал, что за этими скупыми словами — полные драматизма события. Два ордена Красной Звезды, две медали «За отвагу», многие другие награды майора в отставке Михаила Яковлевича Волова — доказательство воли, отваги и бесстрашия этого скромного человека из когорты сильных духом.
Виноградский Виталий В СТРОЮ ПОЖИЗНЕННО
У большинства чекистов яркая и героическая биография. Сама профессия требует от этих людей мужества и выдержки, изобретательности и героизма. А в определенных ситуациях требования эти удваиваются, утраиваются.
Человека, о котором хочу рассказать, я знаю давно. В начале пятидесятых годов судьба свела нас на Прикарпатье, где в то время чекистам приходилось прилагать немало усилий и энергии в борьбе с остатками националистического подполья. Но наиболее интересные подробности деятельности почетного сотрудника государственной безопасности, полковника в отставке Ивана Кирилловича Шорубалка стали известны мне лишь теперь. Они-то и побудили меня взяться за перо, чтобы рассказать об этом человеке — ровеснике Октября, замечательном чекисте.
Во Львов Иван Кириллович приехал вместе с заместителем министра госбезопасности Украины Михаилом Степановичем Поперекой, который еще совсем недавно возглавлял особый отдел Прикарпатского военного округа. А знали они друг друга еще с боев на Северном Кавказе. Город встретил их холодным дождем. Стояла поздняя осень тысяча девятьсот сорок шестого года.
Машина, ожидавшая их на вокзале, ехала медленно, разбрызгивая из луж грязную воду. Навстречу ползли маленькие, будто игрушечные, трамвайчики. Шорубалка подумал, что именно такие он совсем недавно видел в Праге. Город же показался Ивану Кирилловичу каким-то настороженным, неприветливым.
— Знакомьтесь! — представил его Поперека начальнику областного управления Александру Ивановичу Воронину, когда они вошли в его кабинет. — По заданию министра знакомимся с обстановкой в области. Не смотри, что молодой. Имеет немалый фронтовой опыт, который, надеемся, сослужит ему здесь большую службу.
— Где воевали? — поинтересовался Воронин. — Под Сталинградом не приходилось бывать?
Как и многие участники Сталинградской битвы, он почему-то считал, что все самые мужественные и бесстрашные воины сражались именно на этом участке фронта.
— Нет, не приходилось. Служил в Баку. А когда фашисты вышли на Северный Кавказ, был направлен под Новороссийск. Участвовал в Феодосийском десанте в декабре сорок первого. Потом снова Новороссийск… А когда началось наступление, освобождал Ростов, Таганрог… Позже — 4-й Украинский фронт…