— Есть предложение направить вас, Михаил Семенович, на работу в органы госбезопасности. Обстановка требует. Вы согласны?
Согласен ли он? Еще с юношеских лет мечтал стать чекистом, активно помогать разоблачать кулацкие банды и их пособников, заготовлять хлеб, который враги советской власти гноили в тайных погребах. Позднее, уже юношей, случалось и с оружием в руках идти на бандитов. Но в ЧК Михаила не взяли: мол, сначала подучись, а там видно будет. Он закончил семилетку, потом — фабзавуч. Интересно стало возле станков возиться. Способного рабочего рекомендовали на рабфак. Стал инженером. Женился, появились дети… Вот так, совсем иначе, чем задумывал когда-то, сложилась жизнь. Когда началась война, на фронт не отпустили: нужен был на предприятии. И вот на тридцать первом году жизни судьба преподносит ему подарок, о каком он и во сне не мечтал! Конечно, он согласен, товарищ секретарь парткома! Михаил Семенович Дудник не подведет, он оправдает доверие коммунистов, всего коллектива завода, станет настоящим солдатом-дзержинцем!
На всю жизнь запомнил он свою первую операцию. На Кемеровском вокзале нужно было арестовать фашистского лазутчика. Задание на первый взгляд несложное. Но взять диверсанта надо было так, чтобы у возможных его «партнеров» не возникло подозрения о провале. К тому же, у чекистов не было фотоснимка лазутчика. Известны только его приметы: высокий, крепкого телосложения, одет в фуфайку, с солдатским вещевым мешком.
Только протолкавшись полдня на вокзале, Михаил понял всю сложность своего задания. И зал ожидания, и перрон были переполнены людьми. Поди узнай диверсанта, известного лишь по более чем скромному словесному портрету.
Стоп! Не этот ли детина, жующий ржаную горбушку, и есть враг? Все точно: высокий рост, фуфайка, вещмешок… Но так теперь одеты чуть ли не все мужчины. И все-таки незнакомец чем-то выделялся из этой многоликой толпы. Чем?.. Сначала Дудник никак не мог понять, почему именно он, а не кто-либо другой, похожий на разыскиваемого, приковал к себе его внимание. Вышел на перрон, опять протиснулся в зал — подозреваемый догрызал свой хлеб, спокойно прислонившись к косяку огромных входных дверей. Ясно! Теперь ему все ясно!.. Совершенное безразличие ко всему происходящему вокруг как раз и выделяло лазутчика в этой суетливой, издерганной длительным ожиданием поездов толпе! Именно стремлением скрыть под маской преувеличенного спокойствия свой страх и привлек он внимание чекиста Дудника. Теперь необходимо быстро наметить план действий.
Задевая огромным чемоданом снующих вокруг людей, Михаил приблизился к дежурному милиционеру и тяжело опустил свою поклажу прямо на носки его кирзовых сапог. Тот удивленно посмотрел на невозмутимую физиономию Дудника и наклонился, чтобы отодвинуть чемодан в сторону. Михаил еле слышно, но властно прошептал милиционеру на ухо.
— Я из ЧК. Слушайте приказ. Следите все время за мной. Как только я затею с одним пассажиром потасовку, берите нас обоих. За нарушение порядка!.. Все!.. Простите, пожалуйста! — добавил он громко и спешно подхватил чемодан.
Откуда-то издалека донесся гудок паровоза, и зал тут же вскипел живым водоворотом. Бурлящая людская река неслась к выходу на перрон. Дудник, разумеется, сразу же оказался рядом с незнакомцем, и не отставал от него ни на шаг. Эшелон оказался длинный, и «подопечный» Михаила, несмотря на свою внушительную комплекцию, сноровисто побежал в конец поезда, где людей было поменьше. Дудник оглянулся: милиционер спешил за ними.
Начался штурм вагона. Незнакомец старался побыстрей протолкнуться к дверям, и тут Михаил изо всей мочи попер на него своим чемоданищем. Тот, не оборачиваясь, ответил крутым движением плеча и стал дальше пробираться к вагону.
— Ты чего толкаешься, паршивец! — закричал Дудник. — Здесь женщины, дети, куда прешь?
Верзила на миг остановился, смерил своего соседа настороженным взглядом, после чего еще сильнее надавил на стоящих впереди людей.
— Говорят тебе — уймись! — не отставал Михаил. — Чтс же это никто за порядком не смотрит? Сейчас ты у меня попляшешь.
Он замахнулся, и тут же раздался милицейский свисток.
— В чем дело, граждане? — Милиционер энергично пробивался к ним. — Почему драку затеяли?
— Это вот он пристал, — зачастил скороговоркой незнакомец. — А я ничего. Я спокойно, как все…
— Выходите оба! — сурово приказал милиционер и стал выводить их из толпы. — Предъявите документы!.. Та-ак, инженер и… тоже инженер! И не стыдно? Пройдемте-ка со мной, уважаемые! Уплатив штраф за нарушение порядка, в следующий раз будете повежливее!..
За умелое выполнение задания Михаилу объявили благодарность. После этой операции была вторая, третья, четвертая… И от задания к заданию мужал чекист Дудник, рос его профессиональный опыт.
Когда осенью 1944 года Михаилу Семеновичу предложили перейти на работу во Львов, он не колебался ни минуты. Ему хорошо была известна ситуация, сложившаяся в западных областях Украины. Борьба с националистическими бандами требовала не только отменных навыков оперативной работы, но и мужества, отваги.
…Однажды пограничники сообщили: «При попытке нелегально перейти границу ранен оуновский агент. Находится в госпитале». Дудник решил немедленно навестить лазутчика.
Он увидел на больничной кровати совсем молоденького юношу с мягким пушком вместо усов и выразительными голубыми глазами. Не верилось, что этот паренек — враг. Михаил хорошо помнил протокол предварительного допроса нарушителя границы. Зиновий признался, что уже два раза пересекал границу, выполняя задание главаря банды Седого. Поручения были несложными: встретиться на той стороне с представителем центрального провода ОУН, передать ему донесение от Седого. Потом недели две-три, до следующей вылазки, можно отдыхать.
Хотя какой там отдых? Родители пожилые, отец и вовсе не двигается (сказалось к старости тяжелое ранение еще в первую мировую войну), брат — в Советской Армии. Вот и лежит все хозяйство на Зиновии.
— Я никого не убивал! — прошептал юноша. — Меня насильно вовлекли в банду, сделали связным. Теперь я рад, что всему этому пришел конец…
…Бандиты ворвались к ним в хату глубокой ночью. На столе как раз лежало письмо брата из армии.
— Ага, продались, значит, советам. Не в лес, а в армию сыночка вырядили! — накинулись на стариков. — Ну, ну, пусть служит, христопродавец. Зато когда вернется — застанет пепелище вместо родной хаты. Собирайтесь!
Запричитала мать, упала к ногам бандитов, прося о пощаде. Зиновий бросился ее поднимать, усадил на лежанку рядом с беспомощным отцом.
— О-о, так ты уже совсем взрослый! — воскликнул бандеровский предводитель. — Небось, тоже в армию готовишься? Или в ФЗО?.. Тогда давай так. Ты идешь с нами, будешь грехи своего брата искуплять, а родителей оставим в покое. Так даже лучше будет.
— Нет! — опять вскричала мать и бросилась к сыну. — Не быть этому! Лучше уж нас, стариков, убейте, хату сожгите, а его не троньте! Ведь дите он еще совсем, не дам ему под людским проклятием ходить.
— Но он же не хочет вашей смерти, правда, Зиновий? — ухмылялся оуновец и моргнул стоявшим наготове бандитам. Те содрали с гвоздя первый попавшийся кожух, надели на хлопца, потом связали ему руки за спиной и увели.
— И чтобы сидели мне тихо! — прошипел главарь, уже в дверях повернувшись к старикам. — Будете причитать — сынок тут же получит пулю в затылок. Мы поговорим с ним малость и отпустим. Слава Украине!
Избив Зиновия до полусмерти, бандиты притащили его в глубокий овраг за селом, где их ожидали двое в военных полушубках и огромных бараньих шапках. Они-то и повели «разговор». Собственно, говорили только бандиты, Зиновий же полулежал в глубоком снегу и едва улавливал смысл сказанного.