— Григорий Трофимович, — обратился Чернов к своему заместителю, капитану Вороне. — Возьмите опытных бойцов и оцепите подворье. Смотрите, чтобы ни один не ушел.
— Понял, Павел Михайлович! — ответил капитан и поспешил выполнять приказ.
Чернов, переложив пистолет в карман тужурки, направился с группой чекистов к хате Степана Стецива.
Прибытие группы не могли не заметить крестьяне, которые поняли, что началась операция по ликвидации бандитов, а значит, будет бой. Люди стали прятаться по домам. Матери загоняли в безопасное место детей.
У калитки Чернова уже ждал старший лейтенант Сорокин.
— Товарищ майор, хозяин на месте, утверждает, что ни в хате, ни во дворе никакого схрона нет.
— Ваше мнение?
— Врет!
Чернов знал, что старший лейтенант неплохой психолог, умеет отличить, где правда, а где — ложь.
— Где он?
— В хате. Возле него Стогов.
— Тогда обыск детальный, до мелочей! — приказал майор Сорокину.
Бойцы разошлись по двору. Каждый имел свое поручение. Чернов стоял, внимательно наблюдая за всем, что происходило вокруг. По опыту знал, что враг опасен и хитер. Где только не приходилось ему находить люки схронов: и под кроватью, и в погребах, и в колодцах.
Шло время, но поиск был безуспешным. Оперативники посматривали на Чернова, будто спрашивая: «Где еще искать?»
Майор подошел к хозяину, стоявшему у крыльца. Тот злорадно ухмыльнулся и промолвил:
— Казав, што нема схрона.
— Врете, все равно найдем, — ответил Чернов.
Он зашел в хлев, потом в сарай. Размещались эти строения под общей соломенной крышей. Внимание майора привлекла перегородка. Со стороны сарая она была кирпичной, а в хлеву — глинобитной, к тому же казалась чересчур широкой. Чернов взял палку и тщательно измерил сарай и хлев: сначала снаружи, потом — внутри.
Бойцы с некоторым недоумением наблюдали за действиями майора.
Разница в измерениях оказалась немалой. Она то и подтвердила предположение о том, что схрон оборудован в перегородке.
Чернов приказал бойцам взять щупы и с их помощью обследовать пол в сарае и в хлеву. Бойцы приступили к делу, стараясь отыскать люк.
А тем временем Сорокин и Губанов по лестнице взобрались на чердак. Разбросали солому над перегородкой и…
— Товарищ майор! Здесь люк! — крикнул Сорокин.
— Бросай туда гранату! — крикнул кто-то снизу.
— Не смей! — резко прозвучал приказ Чернова. — Мы их возьмем живыми.
И тут же из бункера послышался сиплый голос:
— Не стреляйте! Не стреляйте! Я сдаюсь!
— А ну, вылазь! — крикнул Сорокин в открытый люк. — Только без фокусов…
Из люка показались сначала руки, потом лохматая голова.
— Псевдо? — спросил бандита Чернов.
— Горох.
— Где остальные?
— Еще ночью с Лёном ушли в другой схрон.
— Где он находится?..
Бандит бросил испуганный взгляд на Стецива. Заметив это, майор приказал вывести бандпособника, и снова обратился к задержанному:
— Так вы будете говорить?..
— Да, да… Я все скажу… Схрон этот у Стецива.
— Какого Стецива? Что у него — два схрона?
— Да нет. У его брата.
— Где живет?
— На другом конце села.
Мешкать нельзя было ни секунды. И Чернов прекрасно понимал это. Ведь с момента их прибытия прошло много времени, и Лён с боевиками мог ускользнуть из села.
— Григорий Трофимович! Вы со своими вперед! Заходите со стороны леса, — распорядился майор. — Сорокин, вы также с капитаном. Стогов и Губанов со мной!
Первой к месту, где был второй схрон, поспела группа капитана Ворона. Искать бандитов не пришлось. Они сами выдали себя, открыв беспорядочный огонь из автоматов, пытаясь при этом прорваться к лесу. Когда бой закончился, Чернов подозвал Сорокина и встревоженно спросил:
— Доложите о потерях?
— С нашей стороны их нет, — ответил старший лейтенант. — Банда Лёна ликвидирована полностью…
Уже второй день в засаде. Завывая, в лесу бушует ледяной ветер. Слепит глаза снежная пороша. Чернов с оперативной группой вышел на след Недобитого и Сокола. Вот уже несколько часов сидят чекисты в засаде.
— Товарищ подполковник! — Горбушин в белом маскхалате приблизился к начальнику. — А может, их не будет? Или прошли какой-нибудь другой дорогой и уже у Стефки?..
— Придут! — перебил Чернов оперативника. — Ведь днем в селе их не было. Разведка это подтвердила.
Но в душе подполковника все же зародились сомнения. Наконец он кивнул Горбушину и, когда тот приблизился, сказал:
— А вообще, может, ты и прав. Зови ребят и проверим на месте.
Группа быстро собралась и, соблюдая осторожность, двинулась к селу. Вот показались крайние хаты. В одну из них, к Стефке Домарецкой, и наезжает Недобитый со своим охранником Соколом. Уже виден сад за домом. Вдруг послышался шум, смех. Шла многочисленная группа молодежи. Чекисты с ястребками спрятались за домом. Кто-то из них тихо объяснил Чернову, что это колядники, ведь сегодня рождество. Прошли одни, другие… Дорога опустела. И тут оперативники заметили две черные фигуры, которые, крадучись, ступали вслед за колядниками.
— Внимание! — предупредил Чернов.
— Это наши. Из милиции. Участковые уполномоченные. Я видел их днем, когда ходил в разведку, — зашептал на ухо Дупанов. — Сейчас проверю! — и, не дождавшись ответа подполковника, выскочил из-за стены.
— Стой! Куда! — рванулся за ястребком Чернов, схватив его за руку…
И в этот же миг прозвучал выстрел. Павел Михайлович ощутил тупой удар в грудь. Еще услышал, как рядом застонал Дупанов… И больше ничего…
Горят огнем гвоздики на граните. А рядом шумят белоствольные березки. Они словно пришли сюда с родной стороны Павла Михайловича Чернова, чтобы склонить свои кудрявые головки у могилы отважного чекиста, который навечно почил в украинской земле.
Коломиец Валентина НЕ ЗНАЯ ПОКОЯ
Отгремели победные салюты. Шли первые послевоенные месяцы. С помощью командования советских войск жизнь в Германии постепенно входила в мирное русло. Но еще нередко группы недобитых гитлеровцев совершали диверсии, вооруженные грабежи, занимались вредительством. Особенно неспокойно было на шоссейных и железнодорожных магистралях. Обеспечивать безопасность передвижения наших войск и воинских грузов довелось чекистам.
…Воинский эшелон шел с редкими остановками. Мимо проплывали небольшие селения Восточной Пруссии. Стоя у окна, лейтенант Вячеслав Толстов с интересом разглядывал основательные, крепкие и удобные строения хуторских имений, ухоженные земельные участки, дорожки, посыпанные галькой или песком. Ничего не скажешь, аккуратно жили пруссаки. Долго рассчитывали хозяйничать на этих исконно польских землях. Вот даже город Ольштин переименовали на свой манер — Алленштайн.
Толстое — оперуполномоченный транспортного отдела НКГБ — нес ответственность за обеспечение порядка на этом участке дороги. Конечно, справиться с этими обязанностями одному было не под силу. Лейтенанту помогали обходчики, стрелочники, путевые рабочие.
Несколько дней назад именно рабочие заметили развинченный стык, сдвинутые с места рельсы на крутом повороте дороги. Диверсию предотвратили. Этот случай насторожил Толстова. «Надо будет усилить наблюдение за тем поворотом», — думал он, вглядываясь в придорожную полосу посадок.
Вдруг поезд затормозил так резко, что Толстов еле удержался на ногах. В чем дело? Толстов выглянул из вагона и увидел, что навстречу поезду по путям бежит человек.
Из многих вагонов выглядывали офицеры, солдаты, некоторые спрыгивали на землю… Толстов тоже спрыгнул.
— Стойте! Там… туда нельзя… — задыхаясь, проговорил пожилой мужчина в спецовке, которого уже окружили пассажиры.
Машинист тормошил его за плечо:
— Что случилось?
— Я видел, как они закладывали мину… Вон там…
Впереди, метрах в ста от остановившегося поезда, под колеей, Толстов обнаружил две замаскированные мины. Подозвал обходчика, предупредившего об опасности.