Для того чтобы читателю все было понятно, сообщим, что семья Вахрамеевой вместе с другими семьями была переселена пять лет тому назад в «маневренный фонд» по причине предстоящего капитального ремонта их дома. Начало ремонта все откладывалось, пока три года спустя горисполком не решил, наконец, что ему делать с этим домом. И назначил его под снос. После чего расселением шести повисших в воздухе семей занялся сам, а судьбу седьмой поручил заботам завода бытовых машин. Дескать, это предприятие солидное, пусть и побеспокоится о своем инженере-конструкторе Вахрамеевой. А у нас и без нее с квартирами сложности.
Итак, не видя возможности упростить сам вопрос, исполком постарался упростить, по крайней мере для себя, его решение. (Похоже на прежний вариант, не правда ли?) Но на заводе были свои сложности. И хоть от включения Вахрамеевой в очередь там не отказались, она с сыном уже шестой год живет без всяких удобств в маневренном фонде. И, естественно, добивается своих прав.
А заместитель председателя исполкома горсовета отвечает, что обеспечение Вахрамеевой жильем возложено на завод.
А Вахрамеева продолжает отстаивать свои законные интересы. А зампредгорисполкома дает ей исчерпывающий ответ. В том смысле, что ничего добавить к предыдущему ответу не может.
Вахрамеева не сдается и обращается в прокуратуру города. Оттуда ее вызывают строгой повесткой с предупреждением о возможных последствиях неявки. И в результате прокурор города П. Летов сообщает ей, что решение ее жилищного вопроса возложено на завод, который от своих обещаний не отказывается.
Но Вахрамеева знает, что такие обещания, при всей своей искренности, далеко не безусловны. Когда дело доходит до распределения, оказывается, что среди претендентов столько первоочередников и внеочередников, что до семьи, подброшенной из горисполкомовского гнезда в заводское, очередь может и не дойти.
Впрочем, и завод в этом случае легко понять. Мало ему, что ли, своих обязательств перед людьми? А тут еще Вахрамеева, которая вообще-то никакая не очередница. Ведь у нее в паспорте даже сохранилась прописка по прежнему адресу. Ее же просто лишили жилья, а теперь предлагают заводу выходить из чужого бюрократического пике.
Не дожидаясь дальнейшего развития событий и желая освободить Вахрамееву от визита в Прокуратуру РСФСР, мы обратились туда сами и узнали, что городской прокурор глубоко неправ. Ведь он проявил недопустимую беспринципность, фактически благословив грубое нарушение жилищных прав Вахрамеевой со стороны исполкома горсовета. Ну, что же, надо полагать, финал этой истории будет не менее благополучным, чем в первом случае. Ведь Вахрамеева из безопасного жалобщика буквально на глазах превратилась в опасного…
Но сколько их еще мается, безопасных?
Несмотря на неуклонный рост обеспеченности жильем, количество жалоб граждан по жилищным делам тоже растет. Только в органах Прокуратуры Российской Федерации он составляет 8–9 процентов в год.
Оптимисты считают это результатом неуклонно растущих правовых знаний населения. Дескать, самих-то нарушений жилищных прав меньше, но знатоков, способных их распознать, больше. Вот и получается мнимый рост.
Но реалисты не считают этот рост мнимым. Они приветствуют внедрение в широкие массы правовых знаний и говорят, что чем больше знатоков своих прав, тем меньше жалоб, если они не обоснованы. А если число жалоб растет — это сигнал при всех обстоятельствах тревожный. Он означает, что рост обеспеченности жильем, к сожалению, не исключает роста бюрократизма. И стоит ли этому удивляться, если одна лишь Вахрамеева была вынуждена обращаться со своим делом в добрый десяток адресов? И ответы получила далеко не от всех. Да и то, ответы сугубо формальные.
А все почему? А все потому, что одни довольно спокойно нарушают закон, а другие довольно спокойно на это смотрят. Притерпелись, что ли?
А я бы повару иному, заметил в свое время баснописец, велел на полке зарубить, чтоб слов не тратил по-пустому, где надо власть употребить.
Хороший совет. Действительно, исчерпывающий. Любого безопасного жалобщика он мигом превращает в опасного.