— Х-хи… — коротко выпалила буква «х». Несмотря на свои годы, она сохранила детскую непосредственность.
ДОЛЖНОСТЬ ПОД ВУАЛЬЮ
Надоело быть фельетонистом. Одни говорят — замахиваюсь. Другие — мелко пашу. Третьи — хватит, мол, сколько можно об одном и том же писать. А оно и впрямь об одном и том же, только факты разные…
Да ну его, это странное дело! Всем не угодишь.
В конце концов, пока я самозабвенно бичевал начальников ЖЭКов, завмагов, железнодорожных проводников и администраторов гостиниц, появились десятки профессий, уважаемых куда больше, чем фельетонист. Например, машинистка. Или шофер персональной машины. Или директор базы отдыха.
О, вы даже не представляете себе, какие это замечательные профессии! Впрочем, не надо подробностей. Но почему бы, подумал я, мне не заняться чем-нибудь этаким. На машинке я пишу, машину вожу, в качестве отдыхающего тренирован неплохо, знаю, что человеку в этом случае надо.
Задумано — сделано. Рассуждать я долго не люблю. А то начнешь колебаться, сомневаться, с женой советоваться, спрашивать мнения друзей, да так на месте и забуксуешь. Ничего нет хуже такой нерешительности. В моем приятеле, например, ныне никому не известном талантливейшем конструкторе отечественных мясорубок, эта нерешительность загубила звезду современного джаза. В минуту задушевной откровенности он признался мне, что самое большое счастье испытал в юности, когда основной ударник самодеятельного школьного джаза заболел, а он, запасной, был посажен за барабан на вечере танцев. Если бы не родители и учителя, право же, меня бы сегодня показывали по телевидению крупным планом, с грустью говорил он.
Так вот, не желая повторять чужие ошибки, я отправился наниматься машинисткой.
Прихожу, значит, в Центр научной организации труда и управления производством в пищевой промышленности, где, как мне сказали, требуется машинистка.
— Здравствуйте, — говорю. — Хочу предложить свои услуги в этой прекрасной роли.
На меня посмотрели косо. Пол, видно, мой их смутил. Странные люди, ведь у нас равноправие. Ну ладно, не будем придираться, все-таки люди привыкли, что машинистами работают мужчины, а машинистками — женщины. Главная закавыка оказалась не в этом.
— Ладно, — говорит кадровик, убедившись в серьезности моих намерений, — принять-то мы вас примем, но не машинисткой, а инженером отдела разработки АСУ.
— Чего-чего? — переспросил я, подавленный шикарным звучанием неожиданно предложенной мне должности. — Так ведь я же в этом АСУ ни в зуб ногой. С таким же успехом меня можно назначить главным инженером атомной электростанции.
— Наивный вы человек, — говорит кадровик. — При чем тут атомная электростанция? Вы кем желаете работать? Машинисткой? Вот машинисткой и будете. Только назовем мы вас инженером. Понимаете, — понизил он голос до шепота, — у нас другой возможности по штатному расписанию нет. Надеюсь, не возражаете?
— Возражаю, — говорю. — Я мечтал о победе во всесоюзном конкурсе машинисток. Если, конечно, он будет организован. О телевизионном турнире на глазах у миллионов зрителей, о почетном звании лауреата… А название вашей должности мне все испортит.
— Как хотите, — сказал кадровик, — найдем другую кандидатку. Ушел я от них расстроенный, но с мечтами своими не расстался. Встречаю своего приятеля из Всесоюзного пусконаладочного управления. Делюсь мыслями. А он мне говорит:
— Зря ты на них обижаешься. Теперь во многих местах машинистки бог знает кем оформлены. Инженеры и техники — это еще скромно.
— Так что же это такое? — говорю. — Может, эти инженеры и техники никому не нужны? А потребность в машинистках отражает неуклонно растущую переписку по вопросам всяческих «недо»? Недопоставки, недовыполнения, недоиспользования, недопонимания, недоверия. Может, стоит подумать об упразднении ненужных руководящих должностей и о замене их работящими? Но, знаешь, пока об этом будут думать, подамся-ка я в персональные шоферы.
— Замечательная идея! — говорит приятель. — Во-первых, работа не пыльная. Весь день практически можешь посвящать самообразованию. Кроме того, пока едете, любую просьбу высказать можно. Не надо на прием записываться. И вообще ничего не может быть лучше личных контактов.
— Значит, одобряешь? — говорю.
— Вполне, — отвечает. — По крайней мере с работой фельетониста не сравнишь.
Так вот, отправился я наниматься шофером.
Прихожу в строительное управление, дожидаюсь приема у кадровика и излагаю свои жизненные планы. Ну, он меня, понятно, дотошно расспрашивает, водительские права проверяет, высказывает удивление переменой моей профессии, осторожно интересуется, не собираюсь ли я таким хитрым способом собрать материал для фельетона против их начальника. И только получив от меня честное слово, говорит: