Кетавиэль иногда бывал у Ирзиэля, придирчиво выбирая снадобья. На крутящегося рядом эльфенка он смотрел тяжелым взглядом без капли тепла. Было заметно, что общение с целителем отцу тягостно. После его ухода Ирзиэль долго бурчал себе что-то под нос.
- Почему ты его пускаешь в дом, папа? – спросил как-то Даезаэль отца.
- Запомни, - серьезно ответил тот, - в некоторых случаях помочь может только целитель! От него часто зависит жизнь.
- Это в каких случаях? – заинтересовался мальчик.
- Лучше тебе не знать, - сказал отец и тяжело вздохнул.
Сейчас Даезаэль понимал, что «тот самый» случай пришел. Ему казалось, что он умирает.
- Сыночек! – услышал он полный тревоги вскрик.
Именно тогда Даезаэль понял, что если что-то пошло не так, то ожидать от ситуации улучшения не стоит. Она дойдет до предела гадостности, и только потом можно расслабляться.
Мать, ходившая вместе с малышкой Арлисиэлью проведать бабушку, вернулась слишком быстро.
- Сыночек! – она в растерянности не знала, что делать, поэтому просто обняла Даезаэля.
- Ааа! – взвыл он от боли. Что-то из того, чем он был щедро осыпан, проело одежду и принялось за кожу.
- Ооооо! – басом завопила Арлисиэль на всю улицу. Ребенком она была не очень красивым, зато обладала такой голосиной, что отец предрекал ей карьеру королевского глашатая.
Мать кинулась в дом, Арлисиэль голосила, у Даезаэля перед глазами плавали уже не разноцветные круги, а черно-белые. Он определенно умирал. И ему было очень страшно.
- Что же на тебе? - пробормотала рядом мать, пытаясь аккуратно отряхнуть Даезаэля. – Это можно смыть водой, это – нет, а это… ох!
- Мама, не трогай меня! Сейчас придет целитель!
- Сыночек, ох…
- Убери руки, - раздался рядом сухой голос. – И принеси мне еще пару ведер воды.
Даезаэль поднял глаза. Кетавиэль, спокойный и суровый, неторопливо достал свой кинжал из ножен и примерился к мальчику.
- Нет! – отшатнулся тот. – Не надо меня убивать! Я хочу жить! Я буду слушаться маму!
- Отлично, - сказал Кетавиэль. – Теперь стой и не дергайся.
Он ловко распорол и снял одежду Даезаэля, окатил его водой, тут же прочитал какое-то заклинание – и эльфенок перестал чувствовать боль.
Потом поморщился, щелкнул пальцами – и Арлисиэль замолчала. То есть она продолжала разевать рот, но из него не вылетало ни одного звука.
Через десять минут все было закончено. Коротко стриженный Даезаэль – было решено, что короткая стрижка лучше разноцветных и отдельными прядями выпавших волос – с любопытством разглядывал руку, заключенную в лубки.
- Я бы мог ее исцелить до конца, - сказал Кетавиэль. – Но, уверен, тебе будет полезно походить в шине и подумать о своем поведении.
У Даезаэля на этот счет было свое мнение, но спорить с тем, что мог одним жестом заткнуть рот Арлисиэли - об этом он мечтал уже два года! – не решился.
Кетавиэль получил свою плату, и удалился, тяжело опираясь на посох.
Даезаэль думал целые сутки, а потом объявил:
- Я стану целителем!
- Ты что, сынок, - засмеялся отец. – В нашей семье никогда не было целителей. Да и не обладаем мы магической силой, достаточной для такой работы.
Даезаэль сжал губы, наморщил лоб, а потом сказал:
- Хорошо.
Он продолжал заниматься изготовлением зелий и снадобий, однако было заметно, что мальчик охладел к этому занятию. Но не отлынивал, и отец решил не форсировать события, надеясь, что любовь к искусству придет позже.
Однако, когда Даезаэлю исполнилось тридцать лет, он собрал вещи и объявил родителям, что уезжает учиться в целительскую школу.