Стелла: Как Джоди?
На моих губах появляется улыбка. Она спрашивает уже в третий раз, с тех пор как у нас не было другого выбора, кроме как отказаться от идеи поспать этим утром.
Тоби: Мы с Джесси.
Стелла: Есть новости?
Тоби: Нет. Они все еще говорят, что это просто вопрос времени.
Стелла: Господи. Я даже представить не могу. Я хотела бы, чтобы мы могли сделать больше.
Чувство вины терзает меня изнутри. Если бы я сначала добрался до Сары, возможно, я смог бы вытащить их обоих. Если бы я был на две минуты раньше. Если бы я мог бежать немного быстрее…
Все «что, если» крутятся у меня в голове при повторении, но ни одно из них не помогает. Слишком поздно думать обо всем, что могло бы быть иначе по сравнению с прошлой ночью.
Это то, что произошло, и теперь это наша реальность. В ожидании узнать, придется ли Джоди прощаться с кем-то еще, кого она любит.
Когда они наконец расстаются, Джесси поднимает руку и вытирает лицо рукавом, чтобы смахнуть слезы.
— Произошли ли какие-нибудь изменения? — С надеждой спрашивает Джоди.
Он качает головой. — Ничего.
Джоди сжимает его окровавленную, разбитую руку и крепко ее сжимает.
— Она сильнее этого, Джесси. Она собирается вернуться к нам.
Он шмыгает носом, запускает другую, не менее грязную руку в волосы и откидывает их с головы.
— Ты должен пойти и провериться, — убеждает она его, точно так же, как, я знаю, это делали другие с тех пор, как они впервые нашли его здесь.
У него обрывком чьей-то старой рубашки обвязана рука, чтобы попытаться остановить кровотечение из того, что, я надеюсь, просто ссадина, а не пулевое ранение. Я имею в виду, кажется, это сработало, потому что нет свежей крови, но все же. Его лицо черно-синее, а одежда в беспорядке.
Ребята принесли ему сумку со всем, что ему может понадобиться, когда они прибыли с нашими вещами ранее сегодня, которая стоит у его ног.
— Я в порядке, — глухо говорит он.
— Джесси, — вздыхает Джоди. — Сейчас ты нужен Саре больше, чем когда-либо. Она не захочет, проснувшись, видеть тебя в таком виде.
— Я не оставлю ее, — заявляет он, и его глаза темнеют от страха.
— Джесси, пожалуйста, — умоляет Джоди.
— Поднимитесь в комнату, из которой мы только что вышли. В распоряжении гостей собственная ванная комната. Ты можешь принять душ, смыть с себя все это дерьмо, — добавляю я.
— Но—
— Мы не уйдем. И в ту же секунду, как нам разрешат войти, мы будем рядом с ней, — уверяет его Джоди.
Миллион аргументов вертится у него на кончике языка относительно того, почему он не должен этого делать, но под еще одним умоляющим взглядом моей девочки он, наконец, уступает.
Дав ему быстрые указания, он неохотно хватает сумку и уходит, как только он уверен, что мы позвоним ему, если что-то изменится.
Только когда он уходит и звук закрывающейся за ним двери заполняет тихий коридор, Джоди заговаривает.
— Он не справится, если — Она прикусывает язык в конце этого предложения, не желая произносить эти слова вслух.
— Он справится. Вы оба. Потому что если это произойдет, то это то, чего она хотела бы.
— Черт, — выдыхает Джоди, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. — Это так чертовски сложно. Потерять Джо и… да… это был шок. Но это было сделано, это было быстро. Это было совсем не безболезненно, но это… это незнание. Черт возьми, это разбивает сердце.
— Я знаю, детка. — Я знаю, что это не то же самое, ни в коем случае, но я чувствовал некоторую бесполезность, отчаяние, которое она испытывает сейчас, каждый раз, когда я сидел с мамой, пока она проходила лечение. Но она была со мной, разговаривала со мной, была в курсе всего. Но все же мы понятия не имели, сработает ли это, жили ли мы ложной надеждой.
Это ничто по сравнению с ситуацией Сары сейчас, но я понимаю это, действительно понимаю.
Дверь рядом с нами открывается, и выходит медсестра, за которой быстро следуют врач, а затем еще одна медсестра. Их выражения совсем не обнадеживающие, и внутри меня умирает частичка меня, а я никогда не встречал эту девушку. Я могу только представить, как это влияет на Джоди.
Моя девочка вскакивает на ноги быстрее, чем следовало бы из-за ее швов и травм. — Есть ли какие-нибудь изменения? Улучшения? — она умоляет, и мое сердце болит, когда все они поворачиваются, чтобы посмотреть на нее с мрачными выражениями.
— К сожалению, нет. Она в критическом состоянии, но стабильна. Ее состояние не улучшилось, но в равной степени и не пришло в упадок.
Весь воздух вырывается из легких Джоди, и я притягиваю ее в свои объятия.
— Хотел бы я быть более полезным. Мы сделали все, что могли. Теперь все зависит от нее.
— Можем мы зайти и проведать ее? — Голос Джоди дрожит, когда она пытается бороться с эмоциями, бушующими внутри нее.
— Ты можешь, — говорит доктор, его глаза встречаются с моими в предупреждении.
— Где Джесси? — спрашивает одна из медсестер.
— Джоди убедила его пойти и привести себя в порядок, — объясняю я.
— Как тебе это удалось? Мы пытались с той секунды, как он появился. Нас даже близко не подпускают к этой чертовой ране.
— У моей девочки есть магические способности, — говорю я, пытаясь придать ситуации легкости.
— Тогда вам, ребята, лучше пойти туда и посмотреть, что вы можете сделать, — говорит одна из медсестер.
Джоди устремляется к двери, когда я ловлю взгляд доктора, который все еще задерживается, я предполагаю, чтобы ответить на любые наши вопросы, но Джоди, кажется, не заинтересована в реальной ситуации Сары. Она просто хочет быть рядом с ней.
— Спасибо вам за все, что вы делаете, — говорю я, когда Джоди проскальзывает в комнату, ее громкий вздох шока доносится до нас.
— Не за что. Но я действительно думаю, что важно, чтобы вы все постарались подготовиться к худшему здесь.
Я киваю, принимая его суровое предупреждение к сведению, и смотрю в сторону двери.
— Иди и поддержи ее. Мы будем прямо здесь, — убеждает медсестра с мягкой, сочувствующей улыбкой.
Поворачиваясь спиной к ним троим, я бросаюсь вперед в поисках моей девушки.
Я нахожу ее стоящей в изножье кровати Сары, обхватив себя руками, как будто она надеется, что этого будет достаточно, чтобы удержать ее вместе.
Ее тяжелое дыхание легко слышно за звуковым сигналом и жужжанием машин, которые окружают ее подругу, поддерживая в ней жизнь.
Обнимая ее своими руками, я кладу подбородок ей на плечо.
— Я прямо здесь, детка, — шепчу я ей на ухо, когда мои глаза останавливаются на Саре.
Она выглядит… мирной. Из нее выходят трубки, а на щеке большая белая повязка, которая, вероятно, прикрывает либо ожог, либо рваную рану, но в остальном она просто выглядит… мирной.
— Она не собирается этого делать, не так ли? — Джоди говорит тихо, ее голос странно ровный.
— Я не знаю, детка.
— Возможно, это звучит глупо, и надеюсь, что я ошибаюсь, но у меня такое чувство, что она уже ушла.
Мое сердце колотится от ее слов, желая, чтобы они не были правдой ни для нее, ни для Джесси. Но я боюсь, что она может просто знать, о чем говорит.
Они были близки с тех пор, как были маленькими детьми. Очевидно, что у них была крепкая связь.
— Иди сядь. — Подтягивая ее к краю кровати Сары, я опускаюсь, сажая ее к себе на колени. Она прижимается ко мне, хотя не сводит глаз со своей подруги.
Ее тело дрожит от сдерживаемых эмоций, но она больше ничего не делает и не говорит, и я даю ей время и тишину — столько, сколько мы можем извлечь из этого, пока работают машины.
Я понятия не имею, как долго мы там сидим. Я думаю, это не может длиться так долго, потому что Джесси ни за что не отошел бы дольше, чем это необходимо.