В прихожей перед апартаментами Лукаса чистил обувь его камердинер Ларкин.
— Миледи, — шепотом обратился он к ней, когда она проходила мимо.
— В чем дело? — Далси оглянулась.
— На вашем месте я не стал бы входить туда.
— Что за вздор ты несешь? — Она с грохотом распахнула дверь и увидела, что Лукас, даже не сняв фрака, растянулся поперек кровати.
Графиня решительным шагом подошла к окну и раздвинула шторы, дав возможность потоку утреннего света проникнуть в комнату, но он даже не пошевелился. На скамье под окном валялись пустые бутылки, грязный стакан красовался на столике.
— Какая гадость! — с отвращением произнесла Далси.
Ларкин, не посмевший войти в комнату дальше порога, напомнил:
— Я же говорил вам, не так ли? Ночью он напился как лорд.
— А как кто же еще он должен напиться? Неси кофе, — приказала она.
Когда слуга ушел, графиня взяла кувшин и вылила из него воду на голову сына. Лукас застонал, приподнялся на локтях и чуть приоткрыл глаза.
— Мне надо поговорить с тобой, — тоном, не терпящим возражений, сказала она.
— Уйди, прошу тебя!
— Никуда я не уйду, пока ты не объяснишь, чем вызвана грубость, которую ты вчера проявил по отношению ко мне, к своим гостям и прежде всего к Татьяне!
Лукас промычал что-то невнятное и перекатился на другой бок, пытаясь отыскать удобное место для головы.
— На тебя смотреть противно! — возмущенно заявила графиня.
— Если ты уйдешь, тебе не придется смотреть на меня. — Он осторожно пошевелил пальцами рук, потом ног — пальцы двигались, хотя это вызывало сильную боль. Этот солнечный свет, кажется, его прикончит! — Задерни шторы, — попросил Лукас.
— В полдень ты должен прибыть в Карлтон-Хаус! Времени в обрез.
— Не пойду, — пробормотал он, зарываясь лицом в простыню.
— Почему это не пойдешь?
Преодолев физическую боль, Лукас погрузился в еще более мучительные душевные переживания.
— Без всякой причины.
— Без причины! — Далси всплеснула руками. — Ты откладываешь бракосочетание, ты перетаскиваешь нас всех сюда и говоришь теперь, что сделал это без всякой причины?
— Я вообще не женюсь на ней. — Лукас ясно помнил, что сказал об этом Татьяне. Больше, чем от безжалостного солнечного света, ему хотелось сейчас укрыться от чувства стыда, которое охватило его, когда он увидел худенькую девочку, стоявшую на пороге комнаты с рукоделием в руках… «Я так старалась, но нитки ложатся вкривь и вкось». Волосы Джиллиан и его глаза.
Не в силах совладать с собой, он громко застонал от отчаяния, чем сильно испугал Далси.
Она протянула к нему руки.
— Что с тобой, Лукас?
— Отстань! Оставь меня наконец в покое!
Увы, не видать ему теперь покоя. «Разве ты не любишь меня?» — спросила его Татьяна.
— Пропади все пропадом! — крикнул он, имея в виду себя, Джиллиан и жизнь в целом, молотя кулаками по подушке и в бессильной ярости срывая с крючков балдахин над кроватью.
Далси стало жаль его; Лукас вдруг напомнил ей маленького мальчика, каким он был много лет назад. Тогда она успокаивала его поцелуем. «Что я могу сделать для тебя сейчас, сынок?»
Она подошла ближе.
— Лукас, все проходит. Что бы ни вызвало этот разрыв между вами…
Он обернулся к ней так неожиданно, что она отпрянула, испугавшись его дикого взгляда.
— Ты ошибаешься — плоть и кровь остаются навсегда. Есть ошибки, которые нельзя исправить.
— Боже мой… что еще ты натворил? — в тревоге прошептала графиня.
Испортил свою жизнь. Испортил жизнь матери и жизнь Джиллиан, и лорда Иннисфорда… и Татьяны.
Сам того не желая, Лукас вспомнил пятнышко крови на простыне — символ ее девственности, которую она подарила ему. Он наклонил голову и так крепко сжал в кулаках край покрывала, что побелели костяшки пальцев.
Далси терпеливо ждала, потом повернулась к Ларкину, который трусливо прятался в прихожей.
— Напои его кофе, — приказала она и тут же отправилась к Татьяне.
В комнате возле гардероба стоял раскрытый дорожный сундук. Каррутерс, что-то мурлыкая себе под нос, завертывала платья в рисовую бумагу и укладывала в сундук. Увидев графиню, она сразу же перестала петь.
— Что ты делаешь? — спросила Далси.
— Укладываю вещи, миледи. — Тот факт, что леди Стратмир чем-то рассержена, не ускользнул от внимания служанки, и она поспешила уложить последнее платье. — Что-нибудь не так? Мне хозяйка приказала…
— Где она?
— Завтракает…
Повернувшись, Далси спустилась в столовую, где под наблюдением Смитерса убирали посуду со стола.
— Мисс Гримальди спускалась завтракать? — спросила она у дворецкого.
— Нет, миледи. Оставить для нее стол накрытым?
— Думаю, в этом нет необходимости. — Графиня снова вернулась в спальню Лукаса. Вся эта беготня вверх-вниз заставила ее почувствовать свой возраст, и она остановилась, чтобы перевести дыхание. Ее сын все еще валялся на кровати.
Она швырнула в него пустую бутылку из-под кларета, слегка задев плечо.
— Не знаю, что ты сказал или сделал этой бедной девочке, — сердито заявила Далси, — но она сбежала из дому.
Это сразу же дошло до его затуманенного сознания: он сел и схватился руками за голову.
— О Боже, Боже мой…
— Кофе, Ларкин!
Слуга подбежал с чашкой в руке. Лукас взял чашку, осушил ее залпом и вздрогнул всем телом. Он взглянул на Далси, и на этот раз взгляд его уже не был таким бессмысленным.
— Сбежала из дому? Что ты имеешь в виду?
— Она ушла. Ее нет. Каррутерс упаковывает вещи в дорожный сундук: Татьяна сказала ей, что идет завтракать, но Смитерс ее не видел…
— Еще кофе! — приказал он Ларкину, а затем за два глотка осушил чашку.
— Как ты не понимаешь, мама? Она находится где-то за пределами дома, одна, без защиты!
— Уверена, что Татьяна отправилась к Сюзанне, чтобы выплакаться у нее на плече и рассказать о том, какой ты мерзавец.
Лукас поежился. Она действительно так его назвала.
— Ты думаешь?
— Я бы на ее месте не придумала ничего лучшего.
— Ларкин, немедленно ступай к Катбертам и узнай, там ли мисс Гримальди.
— Слушаюсь, милорд.
Лукас обтер лицо влажной простыней, в то время как Далси встревоженно наблюдала за ним.
— Тебе нужно переодеться, Лукас.
— Кому какое дело до моей одежды! Я должен опросить прислугу: возможно, кто-то видел, как она уходила. — Он попытался завязать промокший галстук, но у него ничего не получилось, и Лукас, сорвав его с себя, отбросил в сторону.
Покопавшись в ящике его комода, Далси достала чистый галстук.
— С меня хватит! — раздраженно рявкнул он.
— Если желаешь, чтобы тебе отвечали как лорду, ты должен выглядеть как лорд.
Завязывая галстук, Лукас с удивлением заметил, что у него Сильно дрожат руки.
— Прошу тебя, мама, собери всех.
Когда он спустился, в малой гостиной его ждали примерно сорок человек. Окинув взглядом знакомые лица, Лукас распрямил плечи.
— Мисс Гримальди… — произнес он и вынужден был остановиться, потому что у него перехватило горло.
За него продолжил звонкий, отчетливый голос графини:
— Мисс Гримальди ушла сегодня утром из дома между восемью и девятью часами. Его милость беспокоится о ее безопасности. Если кто-нибудь из вас видел, как она уходила, или знает, где она находится, сообщите об этом немедленно. Если же его милость обнаружит, что вы скрыли правду, то, независимо от занимаемого положения, вы будете уволены.
Лица слуг напряглись. Лукас внимательно вгляделся в каждого по очереди. Когда-то в подобных случаях ему помогало некое шестое чувство… Смитерс. Его жена. Клэри. Повариха. Каррутерс… Его взгляд вернулся к горничной Татьяны.
— Каррутерс!
— Я ничего не знаю, милорд, — начала девушка. — Она ничего мне не сказала…
— Но ты что-то слышала?
— Нет! Я и понятия не имею!
Лукас бросил на нее грозный взгляд, и она испуганно добавила:
— Возможно, это как-то связано с письмом…