Лукас от удивления даже рот раскрыл.
— Говорит по-английски? Но… каким образом?
— Она сказала, что у нее «ушки на макушке». Насколько я понимаю, это означает, что она воспринимала язык на слух. Это очень смышленая девушка. Не вздумай недооценивать этого.
Наблюдать и слушать в течение семи месяцев?
Пожалуй, для особы с силой воли, которая позволила ей так долго не разговаривать, это было более чем возможно.
— Но как тебе удалось заставить ее заговорить?
Губы Далси дрогнули в улыбке.
— Я всего лишь спросила, что она предпочитает: выйти замуж за Костнера или за великого князя? Девушка сказала, что, конечно, за великого князя, потому что он больше похож на Петра.
Лукас с облегчением рассмеялся:
— Великий князь, похожий на Петра? Она просто ничего не понимает.
— Ничего, скоро поймет, — с уверенностью сказала графиня. — У этой малышки сильный интеллект. Ты, наверное, не заметил, что, если ее отчистить и отшлифовать как следует, она на редкость красива — правда, довольно своеобразной красотой. Я думаю, когда ты ее представишь, она произведет фурор.
— Представлю ее? — рассеянно переспросил Лукас.
— В обществе, — уточнила Далси.
У Лукаса от неожиданности дрогнула рука, бренди выплеснулось из бокала на пушистый ковер.
— Что ты сказала?
Далси встретилась взглядом с такими же, как у нее, выразительными глазами сына и продолжила самым невозмутимым тоном:
— Мы с ней договорились, что это будет компенсацией за ту трагедию, которая произошла по твоей вине.
— По моей вине? Черт возьми, что ты имеешь в виду? Да я спас ей жизнь!
Далси погрозила ему пальцем.
— Она считает, что ее жизнь была вне всякой опасности, пока ты не появился в Мишакове.
— Предполагается, что тебе не следует знать, откуда она… — начал было Лукас, однако то, что предлагала Далси, заставило его на сей раз забыть об интересах государственной безопасности. — Ты не имеешь ни малейшего права предлагать подобные сделки!
— Раз уж ты испортил ей жизнь, — невозмутимо продолжала Далси, — то, видит Бог, было бы справедливо заново ее устроить, тем более что у нее есть для этого все данные.
— Невероятно! — воскликнул Лукас. — Девчонка неотесанная и крайне своенравная, спроси у миссис Смитерс. А что она натворила в ее шкафах! Ты хочешь представить ее светскому обществу, но из нее даже обычная служанка не получится. — Он вздрогнул, представив себе последствия.
— Не вижу ничего общего между служанкой и супругой великого князя, — заметила Далси и, отхлебнув чаю, добавила: — Кстати, представлять ее будешь ты, а не я.
Только тут Лукас понял, что она затевает, и инстинктивно попятился.
— Ну нет, мама, и не надейся. Думаешь, что, воспользовавшись этим предлогом, ты заставишь меня вновь вернуться в свет? Забудь об этом. У тебя, черт возьми, нет ни малейшего шанса.
Далси спокойно поставила чашку на стол.
— Татьяна плакала, когда говорила о Петре. Это было так трогательно! Она называла его своей единственной любовью. — Графиня промокнула глаза кончиком салфетки. — А сколько слез она пролила из-за кошки!
— Что еще за кошка?
— Та самая, которую ты не позволил ей взять с собой.
Лукас начал терять терпение.
— Весь этот вздор граничит с безумием! Боюсь, мама, шампанское и растертый жемчуг отразились на твоих умственных способностях!
Далси и бровью не повела.
— Нам, конечно, придется поторопиться — она скоро достигнет брачного возраста. К счастью, я в данный момент свободна и приму бедняжку под свое крылышко. Чтобы должным образом приодеть ее и обучить всему понемногу, нам потребуется, скажем, два года.
Лукас даже застонал, однако в плане, изложенном вдовствующей графиней, он уловил и проблеск надежды. Далсибелла, леди Стратмир, не сможет заниматься чем-то одним целых два года — ей это надоест.
— Тебе придется придумать для нее правдоподобную биографию. Возможно, нам не удастся до конца избавиться от ее акцента, так что пусть она будет, скажем, какой-нибудь кузиной с континента.
Хотя в семействе Стратмиров около полувека не было ни одного брака с иностранцами, Лукасу вес же удалось взять себя в руки. Это всего лишь очередное увлечение его матушки, нечто вроде новой карточной игры или нового покроя рукава. Пусть она делает с Татьяной что угодно, но заставить его поехать в Лондон ей не удастся.
— Позволь полюбопытствовать, мама, где ты намерена сотворить это чудо?
— Успокойся, не здесь: мне и в голову не пришло бы злоупотреблять твоим гостеприимством так долго, особенно когда ты так занят со своими розовыми кустами. Я думаю, нам подойдет коттедж в Котсуолде.
Лукас, не сдержавшись, расхохотался.
— Котсуолд? Да ты за неделю сойдешь там с ума от скуки!
— Такой роскоши я не могу себе позволить, — холодно заявила графиня. — У меня хорошо развито чувство долга.
Лукас поднял бокал.
— Ну что ж, мама, желаю тебе успехов.
— Надеюсь, мой милый, ты тоже выполнишь свою часть работы. Не забудь, кто втянул нас в эту историю. Я не хотела бы, чтобы ты стал первым из графов Сомерли, который уклонился от ответственности.
Лукас отвесил матери изящный поклон, напомнив ей в этот момент веселого молодого лондонского франта, каким он некогда был.
— Разумеется, я выполню свои обязательства перед этой леди — как только ты укротишь ее…
Леди Стратмир удовлетворенно кивнула:
— Спасибо, сынок, я знала, что ты все поймешь правильно.
Глава 4
Лукас с недоумением разглядывал светло-лиловый конверт, лежавший поверх разложенной веером корреспонденции. Еще один счет от мадам Деку? Он вскрыл конверт садовым ножом и едва не выругался вслух. Хотя английское правописание портных оставляло желать лучшего, итоговая цифра в конце страницы была выписана отчетливо и составляла триста шестьдесят фунтов. Он достал из ящика свою бухгалтерскую книгу, отыскал нужную страницу и добавил эту сумму к астрономической цифре, уже записанной там.
Черные брови Лукаса сошлись на переносице. Прошло почти полтора года с тех пор, как Далси с Татьяной уехали в Котсуолд. За все это время мать не написала ему ни слова, но за последние два месяца на него обрушился целый водопад счетов.
Продолжительное молчание Далси должно было убедить его в том, что из ее затеи ничего не вышло, но теперь он уже не был так в этом уверен. Вдовствующая графиня, конечно, особа расточительная, однако она не любила бросать деньги на ветер. Лукас вопросительно взглянул на Беллерофона, пятнистого дога, растянувшегося на коврике перед камином.
— Тебе не кажется…
Дог широко зевнул.
— Нет. Думаю ты прав, это невозможно. Оргией покупок мама просто утешает себя, потерпев поражение.
Дог навострил уши, и Лукас тут же услышал цоканье копыт на подъездной дорожке.
Это еще что за новости? Он с самого начала приложил немалые усилия, чтобы отвадить визитеров. На мгновение у него мелькнула мысль: а не сбежать ли, пока не поздно, по черной лестнице? Но он был так удивлен, что не мог двинуться с места.
Мгновение спустя в комнату вошел Смитерс с визитной карточкой на подносе.
— Мистер Донтли, милорд, — объявил он.
Лукас растерянно поморгал глазами, и дворецкий пояснил:
— Мистер Трентон Донтли, племянник и наследник старого лорда Донтли, у которого поместье на противоположном берегу Бентфордского ручья.
— Боже мой, как некстати. Старик, наверное, умер?
Смитерс откашлялся.
— Не думаю, милорд. Если только мода на траурную одежду не изменилась существенным образом.
Лукас усмехнулся:
— Ты меня восхищаешь, Смитерс. Ну что ж, проводи его сюда. Неплохо время от времени освежать свои познания в области последней моды.
Человек, появившийся в кабинете, с лихвой оправдал ожидания Лукаса: на нем оказались такие узкие бриджи, как будто они были нарисованы краской на теле; переливчато-синий сюртук, такой узкий, что надеть его, наверное, удалось лишь с помощью трех человек; галстук, завязанный замысловатым узлом, который исчезал в вырезе сине-зеленого шелкового жилета. Светлые волосы гостя были подстрижены какими-то чудовищными террасами, напомнившими Лукасу вавилонские висячие сады.