— Я хочу поговорить с тобой, — сказал Джейс, когда они выходили из кухни. Он выключил за собой свет, и голос его оборвался столь же резко, как и электрический ток.
Кэтрин разъярилась еще больше — Джейс снова захватил инициативу. Нападение — вот лучший способ защиты, он сам так всегда говорил и теперь воспользовался этим преимуществом. Да будь он проклят!
— Ладно, — резко ответила она и опустилась в кресло. — Я тоже хотела с тобой поговорить.
Джейс присел на краешек дивана и уставился на свои руки, свисавшие с колен.
— Я виноват. Я должен был рассказать тебе о Лейси. Прости за то, что тебе пришлось узнать об этом.., таким путем. Мне искренне жаль…
— Еще бы! — иронически усмехнулась она. — Конечно, жаль. Ведь я помешала романтическому воссоединению любящих сердец!
— Это не так, — тихо и коротко бросил он. Чеканное лицо, немного было смягчившееся, снова окаменело. Черные брови вразлет сурово сдвинулись.
— Нет? Ах, ну да, конечно, ведь теперь в твоей жизни появилась обуза в лице новой законной жены; верно? Какая жалость! Впрочем, сомневаюсь, чтобы эта незначительная деталь могла помешать вам с Лейси возобновить отношения.
— Черт, — тихо выругался Джейс. Он сидел, низко опустив голову и потирая костяшки пальцев. — Ты всегда так чертовски агрессивна даже в защите. Ты просто не хочешь понять, вот что!
— Понять? — Она повысила голос. — Я вхожу в контору к своему мужу и застаю его в объятиях красивой грудастой дамочки, которая оказывается его бывшей женой! — Кэтрин задохнулась и с трудом перевела дыхание. — И после этого я чего-то не понимаю?
— Так ты ревнуешь? — В его голосе звучало искреннее изумление, а в глазах заплясали смешинки.
Такой перепад в настроении Джейса совершенно вывел ее из равновесия.
Да, хотелось крикнуть ей. Да, я ревную! К времени, что вы провели вдвоем. Да. К каждому мигу, когда вы занимались любовью. К каждому поцелую, который ты подарил ей. Да, меня просто сжигает ревность! Но вместо этого Кэтрин небрежно бросила:
— Ревную? Нет. Для того, чтобы ревновать, надо любить. — Неужели лицо его болезненно исказилось или его ей показалось? Нет, просто его наверняка бесит, что она не рыдает, не убивается от горя. — В конце концов ведь мы заключили брак по расчету, — продолжила она. — И нам обоим известны причины, подвигнувшие нас на это.
Она отвернулась не в силах вынести его укоризненного взгляда, затем резко встала и подошла к столу. Их должно разделять какое-то расстояние. Защищайся, Кэтрин, сказала она себе.
— Я.., э-э… — пробормотала она, Проклиная себя за то, что тут же теряет всякую решимость под взглядом этих синих глаз. И, собравшись с духом, продолжила. — Я очень огорчена.., что ты лгал мне.., насчет работы.
— Ты прекрасно справляешься с ней, Кэтрин, и не так важ…
— Да, черт возьми, справляюсь! — воскликнула она и круто развернулась к нему лицом. — И больше чем когда-либо намерена показать, как надо работать! Показать тебе и этому мистеру Уиллоби Ньютону, что вовсе не нуждаюсь в особом покровительстве и снисхождении лишь потому, что являюсь женой одного из его подчиненных.
Осторожней, Кэтрин, сказала она себе Она чувствовала, как на глазах выступили слезы.
— Ладно. Каковы бы ни были причины, заставившие вас подбросить мне столь лакомый кусок, я весьма признательна вам, мистер Мэннинг. Но отныне я являюсь для вас всего лишь еще одной служащей “Санглоу”. И отныне собираюсь действовать самостоятельно. И если справлюсь, тем лучше. А если нет, то это будет целиком моя вина. И никакой помощи от тебя я больше не приму. — Она особенно отчетливо и со значением выговорила последние слова.
— Ты заблуждаешься, если считаешь, что я думаю иначе, Кэтрин, — спокойно ответил он.
Кэтрин растерялась. Куда девался весь его гнев? И смотрит он… Она никак не могла определить. Печально? Кэтрин отчаянно пыталась побороть свою растерянность:
— А что касается наших супружеских отношений, то отныне.., каждый будет сам по себе. Думаю, это единственный выход в сложившихся обстоятельствах.
— Ты думаешь!.. — Это был не вопрос, скорее вполне внятное утверждение.
— Да, думаю, — с вызовом ответила она.
Тем самым она, Кэтрин, открыто предоставляла ему возможность видеться с Лейси так часто, как он того пожелает. Но, давая ему полную свободу действий, Кэтрин спрашивала себя: сможет ли она вынести жизнь без него, если он сейчас уйдет?
— Только ради Эллисон мы можем продолжать изображать.., семейный союз.., если ты, конечно, согласен, — добавила она и сделала паузу, давая ему возможность возразить. Но Джейс промолчал, и она, нервно ломая пальцы, продолжила:
— Я думаю, каждый из нас отныне.., полностью свободен и независим в личном плане и может делать и вести себя.., как сочтет нужным.
Она закончила, но где же то чувство удовлетворения, которое она рассчитывала испытать? Почему она не торжествует, столь удачно завершив свою обвинительную речь? А чувствует вместо этого пустоту, причем, как ни парадоксально, давящую на сердце, словно тяжелая каменная глыба? Нет, ее так тщательно отрепетированная речь казалась теперь банальной, по-детски глупой, неубедительной и невнятной.
Поднявшись, Джейс выпрямился в полный рост и направился к ней:
— Думаю, ты совершенно права, Кэтрин.
Слова эти повергли ее в ужас. Губы плотно сжались, не позволяя рыданиям вырваться наружу. Даже сейчас она надеялась, что Джейс будет вымаливать у нее прощение, уверять в вечной любви. Что ж, она выдвинула ультиматум, а он его принял. Принял с такой готовностью, что это ее сразило. Нет, уж лучше бы она проиграла в этой схватке.
Он медленно шел к ней через комнату. И когда подошел совсем близко, Кэтрин почувствовала, что полностью сокрушена, загнана в угол, задыхается. Физическая близость Джейса всегда вызывала в ней какую-то разрушительную реакцию — с тех самых пор, когда она, распахнув дверь, впервые увидела его.
— Согласен, Кэтрин. Каждый из нас волен вести себя в личном плане, как считает нужным. И в данную секунду я считаю нужным поцеловать свою жену.
И она, даже не успев толком осознать услышанное, оказалась в его объятиях. Джейс впился в ее губы. В поцелуе сквозила та же агрессивность, что и днем, он гак же подавлял своей властностью, но цели были иные…
Губы с томительной медлительностью скользили по ее губам, пока наконец, против собственной воли, Кэтрин не подчинилась и не раскрыла их навстречу. Поцелуй был долгим и мучительно страстным. Руки Джейса оставались без движения. Он лишь крепко прижимал Кэтрин к себе, делая всякое сопротивление бессмысленным.
Наконец он оторвался от нее, приподнял голову. Кэтрин с трудом перевела дух. Джейс заглянул в зеленые затуманившиеся глаза и легонько сжал ее талию.
— Спокойной ночи, — прошептал он. А потом отпустил ее, развернулся, прошел в свою спальню и закрыл за собой дверь.
Все плыло перед глазами Кэтрин, голова кружилась, а ноги, казалось, прилипли к полу. Она протянула руку, стараясь за что-нибудь ухватиться, и хриплым шепотом пролепетала его имя. Все тело ныло и томилось по нему. “Не оставляй меня!” — хотелось крикнуть ей.
Но разум возобладал И превратился в гнев. И с каждой секундой гнев этот закипал с большей силой.
Да как он смеет! Как смеет он целовать ее после того, как весь день провел с этой Лейси!
Кэтрин вошла в детскую, где спала Эллисон, и захлопнула за собой дверь. Грохот разбудил девочку, она заплакала, и Кэтрин пришлось укачивать ее до тех пор, пока она не уснула снова.
Глава 11
— Думаю, настало время запастись дровами. Видел в газетах несколько объявлений. Мы с Купером решили купить корд [3] и разделить потом пополам. Вечерами становится прохладно… — заметил Джейс, жуя булочку и запивая ее горячим черным кофе. Кэтрин кормила Эллисон смесью овсянки с протертыми фруктами. Она не ответила, и он спросил: