Уединение в поместье закончилось быстро, и по возвращении в шумный Петербург Шелестов обнаружил в конюшне красавца жеребца. «Андрей Павлович принял правильное решение и смирился с потерей Буйного», – усмехнувшись, подумал князь и даже порадовался такому исходу. Вспоминая, насколько Томилин был привязан к своему коню, Сергей Дмитриевич уже подумывал вернуть графу приз. Не в открытую, конечно. Князь знал: наверняка гордый офицер откажется от такого подарка. И Шелестов, не желая задевать самолюбие Томилина, намеревался позволить Андрею выиграть Буйного в карты.
На следующий день в благодушном настроении князь отправился в офицерский клуб. Очутившись в знакомой компании, Сергей Дмитриевич почувствовал витавшую в воздухе неясную напряжённость. Вроде бы всё было как раньше: обычный гомон, разговоры и смех, с ним так же благожелательно здоровались, но при этом как-то странно смотрели. Увидев за одним из столов поручика Вересова и графа Белозерского, Шелестов направился к приятелям.
– Добрый день, господа, – присаживаясь, поприветствовал князь и поинтересовался: – А чего это не видно нашего Томилина? Хочу поблагодарить его за коня, – улыбнулся Серж. – Хотя думаю только растрою Андрея Павловича своими словами.
– Томилина теперь уже ничем не расстроишь, – хмуро взглянул Белозерский, а поручик виновато опустил глаза.
– Это почему же? – не понимал Шелестов.
– Так похоронили его. Уж три дня как, – пояснил Вересов.
Улыбка сразу исчезла с лица Шелестова.
– Что случилось? – нахмурился он, и товарищи сообщили о происшествии.
По мере рассказа о минувших событиях князь становился всё более мрачным.
– Это я виноват, – нахмурился Вересов. – Мы договаривались с ним в тот вечер встретиться, а я не придал значения его отсутствию.
– Нда, – угрюмо проронил князь. – А я виновен больше вашего.
– Брось, Серж, никто тебя не винит, – возразил Белозерский. – Андрей сам пошёл на столь бессмысленный поступок.
– Я всегда считал, что могу просчитать действия других людей. И должен был предвидеть подобный поворот, – в сердцах воскликнул Серж. – Не стоило мне дразнить Томилина. А меня забавляло, насколько он всерьёз воспринял это пари. – признался Шелестов и сокрушённо покачал головой. – Как я не заметил, что он был в отчаянье? Увлечённый мадмуазель Катуш я не задумывался о возможных последствиях. А следовало бы… Раз даже его сестра пришла просить за него.
– Не стоит так корить себя, – попытался успокоить князя Белозерский. – Андрей своим непомерным честолюбием сам загнал себя в ловушку.
– Нет, Пьер! – резко ответил Шелестов. – Я не меньше был ослеплён своим собственным самомнением. Сколько раз я говорил, что сам строю свою жизнь и знаю, чего мне ждать от завтрашнего дня и от окружающих меня людей. А сам упустил настроение Томилина.
– Но ты не провидец, Сергей Дмитриевич, – проговорил Вересов.
– Да, не провидец. Я основываю свои умозаключения на расчёте и логике, и это не слепое проведение. Хотя… – вздохнул князь и, задумавшись, продолжил: – Я в очередной раз убеждаюсь: каждый человек сам творит свою судьбу. Своими поступками, словами, действиями. Мы сами своими собственными руками строим собственное будущее. Когда человек поднимается выше других, чаще всего он просто упорно идёт к своей цели. Так же и с падением. Люди сами спускают свою жизнь в выгребную яму и ничего не предпринимают, чтобы из неё выбраться.
– А как же счастливый случай? – спросил Белозерский.
– Счастливый случает, конечно, имеет место быть, но человек не просто так оказывается в нужном месте и в нужное время. Он стремится к этому. Слепое везение бывает крайне редко, но если такое случается, то упорный человек может достигнуть недосягаемых высот. Люди же второй категории свой счастливый случай с умом не используют, они никчёмно растеряют удачу. – Шелестов помолчал и, нахмурившись, продолжил: – Хотя я и испытываю вину перед Томилиным, и мне жаль его, но граф оказался слабым человеком. Разорить себя, семью… Оставить сестру с испорченной репутацией и без приданого… – осуждающе покачал головой князь и вдруг спросил: – Да, кстати, а как его сестра?