— Через несколько минут станет тепло.
Только когда она это говорит, я понимаю, что дрожу, закутываясь в ее толстовку с капюшоном, как будто это то, что буквально удержит меня вместе.
— Спасибо тебе, — шепчу я, крепче сжимая ноги, которые подтянула к груди.
Мы выходим из подземного гаража под проливной дождь, который начался с тех пор, как мы исчезли внутри.
Это почти подводит итог всему, что произошло в эту ночь, когда огромные капли разбиваются о ветровое стекло с такой скоростью, что дворники едва справляются.
— Куда мы едем?
— О… эм…
Я не могу заставить свой мозг переварить, где мы находимся, настолько, чтобы даже подумать о том, чтобы указать ей дорогу домой.
Коснувшись экрана между нами, она находит экран поиска на своем GPS.
— Адрес?
К счастью, я могу произнести это, даже не задумываясь, и через несколько секунд на карте появляется моя улица, и мне больше нечем отвлечься от того, что произошло в той квартире всего несколько минут назад. Еще раз. Горе и неверие обволакивают меня, их ледяные когти впиваются в мою кожу, заставляя мое тело дрожать сильнее.
— Что он сделал? — спрашивает она после долгих минут молчания. — Я имею в виду, ты не обязана мне рассказывать. Но я пойду и надеру ему задницу за тебя.
Глядя на нее, я несколько раз моргаю, замечая ее акцент.
— Ты американка, — выпаливаю я.
— Это очевидно, да? — она невозмутима.
— Мне жаль. Я… я… не совсем в порядке.
— Я знаю, что Алекс может быть прид—
— Алекс? — Я задаю вопрос, хмуря брови, когда обдумываю тот факт, что его манипуляции зашли так далеко, что он даже не назвал мне своего настоящего имени.
— Да… ты убегала не от Алекса? — нерешительно спрашивает она, ее глаза мечутся между дорогой и моим заплаканным лицом.
Я понятия не имею, что она читает в моем молчании, но внезапно она ахает. — Срань господня. Ты Джоди?
Я поражаюсь тому факту, что она знает мое имя.
— Э… да.
Ее губы поджимаются, когда она гневно сжимает руль.
— Что он сделал? — выдавливает она сквозь зубы, ее тон совершенно отличается от того, каким она спрашивала меня о Алексе.
Я качаю головой. — Я просто хочу пойти домой и забыть о том, что произошло за последние несколько недель, особенно сегодня вечером.
Ее внимание обжигает мне щеку, но я отказываюсь смотреть на нее, вытирая щеки тыльной стороной ладони и прерывисто выдыхая.
— Мне жаль, что он был придурком. Когда я вернусь, я позабочусь о том, чтобы ему было больно за все, что он сделал, — уверяет она меня, ее голос полон боли и яда.
— Мне не нужно, чтобы ты сражалась за меня.
— Кто сказал что-нибудь о необходимости.
Наконец, я рискнула еще раз взглянуть на нее. Исчезло озабоченное выражение ее лица, когда она впервые увидела меня, и на его месте жесткая, яростная маска, которая на самом деле довольно ужасающая.
— Ты даже не знаешь меня, — тихо говорю я, пораженная тем, что она предполагает худшее о ком-то, кого она явно знает.
— Это может быть правдой, но я знаю Тоби. Я знаю всех этих парней лучше, чем они думают. И я бы поставила деньги на то, что он сделал что-нибудь действительно чертовски глупое, раз отправил тебя в такое бегство.
Я усмехаюсь, не в силах ничего сказать о том, что он сделал.
Как? Как я могу объяснить кому-либо все, что он мне только что показал, без того, чтобы это не прозвучало как полный бред?
Если бы я не видела его через экран собственными глазами, то подумала бы, что сошла с ума.
Но он был там. Человек, которого я считала умершим несколько недель назад. Мужчина, которого я считала своим отчимом, который самоотверженно воспитывал меня как свою собственную.
Хныканье вырывается на свободу, когда мой разум возвращает меня к тому полу в ванной, когда папа умолял меня убраться, убежать от Тоби так быстро, как я могла.
— Тебе нужно спросить его, — бормочу я, не заинтересованная в том, чтобы ввязываться в это дело, что бы это ни было.
— О, я так и сделаю. Не беспокойся об этом, — выплевывает она.
Вокруг нас снова воцаряется тишина, и я быстро понимаю, что этот дерьмовый разговор с незнакомцем был лучше, чем позволить голосу снова вспыхнуть в моей голове, вызвать вопросы, сомнения, замешательство.
Несмотря на то, что машина вокруг меня нагревается, мое тело все еще дрожит. Шок, я, полагаю.
— Здесь все в порядке, — говорю я, когда она подъезжает к моей улице. Через несколько секунд она останавливается недалеко от моего дома и глушит двигатель. — Я справлюсь.
— Может, я и живу с ними в том здании, но я не полная идиотка. Давай. — Она выходит из машины, прежде чем я успеваю ее остановить, и открывает мою дверцу, когда я спускаю ноги с сиденья.