— Ты облажался, Тоби. Ты здорово облажался. И теперь тебе придется страдать от последствий.
— Но что, если—
— Нет. Здесь нет «что, если». Никакое громкое признание в любви не сработает. Рана слишком свежая, слишком болезненная. Я знаю, это не тот ответ, которого ты хочешь, но время действительно еще не пришло. Затем, если тебе повезет, она сможет забыть о плохих сторонах того, что произошло, и сосредоточиться на хорошем.
— А если она не сможет?
— Значит, этому не суждено было сбыться, — предлагает Эмми. — Она служила своей цели в твоей жизни, и лучшее, что ты можешь сделать, это двигаться—
— Нет, — выпаливаю я, отказываясь принимать это как вариант.
— Прости, Тоби, я знаю, это не то, что ты хотел услышать. Но это правда.
Я киваю, не в силах говорить из-за беспорядочного комка эмоций, который застрял у меня в горле, когда я обдумываю возможность того, что у нас нет будущего, кроме этого.
Я бросаю девочек в спортзале после того, как они выложили мне правду, которую я заслуживал, но в равной степени и не хотел, и спускаюсь ниже, в самые глубокие глубины нашего подвала, где обитают паразиты.
Я направляюсь не к его двери, а вместо этого в диспетчерскую с односторонним стеклом. Найдя панель управления, я позволяю себе заглянуть в его камеру.
Я хмурю брови, когда смотрю, как он спит на жесткой кровати под ним. Действительно ли он был таким невероятным отцом, каким его считала Джоди? Был ли он вообще способен на заботу? О воспитании? О том, что помог создать невероятную женщину, с которой я проводил время?
Думаю, ответ на все эти вопросы очевиден. Возможно, он не всегда был рядом, но он помогал ее растить.
Одной мысли о том, что в ее жилах течет его кровь, должно быть достаточно, чтобы отпугнуть меня. Мысль о том, что он запятнал ее, должна приводить меня в ужас. Но я полагаю, что для этого уже слишком поздно.
Она хороша. Так чертовски хороша.
Единственный, кто действительно был запятнан им, это я. Я монстр. Я тот, кто вызвал все это. И она права, что хочет сохранить дистанцию между нами, даже если мне больно признавать это.
— Почему? — Выдыхаю я, прижимаясь головой к стеклу, наблюдая за ним. — Зачем облажаться со мной и отдавать ей все? Почему к Джоанне относятся как к королеве, а не как к маме? Я понимаю, что она была неверна, но ты был первым. Почему ты не мог просто отпустить ее? Отпустить нас? Было ли все это просто для того, чтобы удержать власть над нами, контролировать нас? Обратил бы ты эту потребность на Джоди, если бы отпустил нас? Это потребность, которая укоренилась так глубоко внутри тебя, что в некотором смысле мы защищали их от тебя? Дали тебе людей, на которых ты можешь обратить свой гнев, чтобы ты мог их любить? Потому что, если бы ты был, тогда, возможно, я смог бы это понять. Я бы все отдал, чтобы защитить ее прямо сейчас. Это то, чем ты занимался? Защищал ее от себя? Дал ей мужчину, которого она заслуживала, и в то же время натравил на нас своего внутреннего монстра? Незаконнорожденный ребенок, с которым ты притворялся связанным, и твоя многострадальная жена, которую ты никогда не любил.
Я выдыхаю, зная, что он меня не слышит, что я не получу ответов, которых так жажду.
Да, я мог бы войти в эту камеру и потребовать их у него. Но опыт подсказывает мне, что я не продвинусь далеко.
Это первый раз с той ночи с Джоди, когда я вообще был здесь, даже признал, что он все еще существует. Я должен был быть счастлив, что победил. Что я достиг всего, к чему стремился. Но реальность побледнела по сравнению с тем, что я ожидал почувствовать.
Поэтому вместо того, чтобы злорадствовать, что мне удалось победить монстра и поставить его на колени, я пополз обратно в спальню и позволил себе утонуть в сожалениях, в боли, которую я причинил себе, наблюдая, как единственный человек, о котором я действительно заботился, разбивается вдребезги у меня на глазах.
Я прижимаю тыльную сторону ладони к груди в надежде, что это поможет унять боль там. Но этого так и не происходит. Единственный раз, когда это уменьшилось с той ночи, когда мы сидели с ней в машине всего час назад. Когда она рядом со мной, когда я чувствую ее запах. Это успокоило все внутри меня. Впервые за неделю я смог нормально дышать.
— Черт, — выдыхаю я, ударяя кулаком по стеклу.
Мужчина на другой стороне вздрагивает, но этого недостаточно, чтобы разбудить его. И я понимаю, какое облегчение испытываю от того, что мне не нужно смотреть ему в глаза.
Что касается меня, я никогда не хочу делать это снова.
Есть только одна проблема, связанная с тем, что я делаю это сейчас. И это Джоди.