Я усмехаюсь, не в силах ничего сказать о том, что он сделал.
Как? Как я могу объяснить кому-либо все, что он мне только что показал, без того, чтобы это не прозвучало как полный бред?
Если бы я не видела его через экран собственными глазами, то подумала бы, что сошла с ума.
Но он был там. Человек, которого я считала умершим несколько недель назад. Мужчина, которого я считала своим отчимом, который самоотверженно воспитывал меня как свою собственную.
Хныканье вырывается на свободу, когда мой разум возвращает меня к тому полу в ванной, когда папа умолял меня убраться, убежать от Тоби так быстро, как я могла.
— Тебе нужно спросить его, — бормочу я, не заинтересованная в том, чтобы ввязываться в это дело, что бы это ни было.
— О, я так и сделаю. Не беспокойся об этом, — выплевывает она.
Вокруг нас снова воцаряется тишина, и я быстро понимаю, что этот дерьмовый разговор с незнакомцем был лучше, чем позволить голосу снова вспыхнуть в моей голове, вызвать вопросы, сомнения, замешательство.
Несмотря на то, что машина вокруг меня нагревается, мое тело все еще дрожит. Шок, я, полагаю.
— Здесь все в порядке, — говорю я, когда она подъезжает к моей улице. Через несколько секунд она останавливается недалеко от моего дома и глушит двигатель. — Я справлюсь.
— Может, я и живу с ними в том здании, но я не полная идиотка. Давай. — Она выходит из машины, прежде чем я успеваю ее остановить, и открывает мою дверцу, когда я спускаю ноги с сиденья.
В ту секунду, когда я поднимаюсь на ноги, она обнимает меня за талию, и у меня нет выбора, кроме как позволить ей проводить меня до входной двери.
Я хочу притвориться, что в этом нет необходимости, но, видя, как она держит большую часть моего веса, я думаю, мы обе знаем, что это так.
— Ключи, — требует она, протягивая руку.
Бездумно я засовываю руку в свою сумку и роюсь там, пока не нахожу их. Передавая ей набор, я бесполезно стою, пока она пытается найти подходящий, чтобы открыть дверь.
Мы быстро обнаруживаем, что в этом нет необходимости, потому что дверь открывается, и передо мной появляется обеспокоенное лицо мамы.
— Джо-Джо, что случилось?
Я качаю головой, не готовая говорить ни о чем из этого, когда она жестом просит цепляющуюся за меня девушку отвести меня внутрь, прежде чем затащить в свои объятия и крепко обнять.
— Все в порядке, детка. Я с тобой.
Всхлип, срывающийся с моих губ, жалок и слаб. И я ненавижу это.
— Не глупи, — слышу я, как мама говорит, ее грудь прижимается к моей щеке от ее слов. — заходи.
— Н-нет, я действительно должна—
— Я настаиваю, — говорит мама тем своим тоном, который я слишком хорошо помню из детства, который останавливал меня от споров о том, что она говорила.
Меня затягивают глубже в дом и направляют в гостиную, прежде чем опустить на диван.
Теплые мамины руки касаются моих щек, и я быстро обнаруживаю, что смотрю в ее теплые темные глаза.
— Что случилось, Джо-Джо?
Я тупо смотрю на нее, пока мои мысли, мои страхи, мое замешательство воюют в моей голове.
Мои слезы продолжают капать, а нижняя губа дрожит, когда меня посещают новые мысли.
Знала ли она?
Знала ли она правду все это время, или она такая же наивная, как я?
Я качаю головой. — Я не могу, пока нет. — Черпая откуда-то силы, я снова поднимаюсь на ноги. — Прости, мне просто нужно—
Я направляюсь к двери, но останавливаюсь, когда оказываюсь перед своей спасительницей, которая блокирует мой побег. Ее глаза обводят комнату, рассматривая фотографии всей моей жизни, которые нас окружают. Фотографии мужчины, которого, возможно, даже не существовало.
— С-спасибо, но мне нужно—
К счастью, она отходит в сторону и позволяет мне сбежать, чего я отчаянно жажду.
Голоса из гостиной доносятся до меня, когда я, спотыкаясь, поднимаюсь по лестнице и, черт возьми, чуть не падаю головой вперед в ванную.
Стаскивая с себя рубашку Тоби, я захожу в душ и включаю его, отчаянно желая смыть его и эту ночь со своего тела.
Минуту или две меня обдает ледяной водой, от которой у меня стучат зубы, а кожа покрывается мурашками.
В ту секунду, когда становится теплее, мои колени подгибаются, и я камнем падаю на пол. Подтягивая колени к груди, я обхватываю их руками и кладу голову на колени. Я делаю тяжелые, прерывистые вдохи, когда мое тело начинает согреваться, хотя я никогда не прекращаю дрожать. Я думаю, потребуется нечто большее, чем немного теплой воды, чтобы избавить меня от шока этого вечера.
Я понятия не имею, как долго я сижу там, а на меня льется вода, но, в конце концов, раздается тихий стук в дверь.
Я игнорирую это, надеясь, что она оставит меня в покое.
К сожалению, однако, это не то, что происходит. Дверь открывается, несмотря на мое молчание, и я зажмуриваю глаза, молясь, чтобы я могла просто исчезнуть в никуда, чтобы мама не видела, как я истекаю кровью по всей ванной.
Но когда голос заполняет небольшое пространство вокруг меня, это не мамин.
— Боже мой, Джо-Джо. Что случилось? — Спрашивает Бри.
Я не поднимаю глаз, я не вижу ее, но я не могу отрицать, что ее присутствие не делает все немного легче.
Рядом со мной раздается глухой удар, который заставляет меня поднять глаза, и когда я это делаю, я нахожу Бри в душе, полностью одетую — без ботинок — и опускающуюся передо мной на колени.
Я снова качаю головой, не в силах даже подобрать слова. Но они ей не нужны.
Она просто поднимает меня на руки, наплевав на льющуюся сверху воду, и держит меня, пока эмоции снова подступают к моему горлу. Я снова разбиваюсь вдребезги, мой разум воспроизводит события вечера так ярко, как будто они происходят снова.
2
ТОБИ
Я едва реагирую на громкий грохот, доносящийся из моей гостиной. Это может быть любая из многих вещей, которые я уничтожил за последний час, когда пытался убежать от своих демонов, от своей боли, падая со стен и разбиваясь об пол.
Все причиняет боль. Нет. Это более чем чертовски больно.
Я в агонии. Каждый дюйм моей души страдает от последствий сегодняшней ночи, но нигде так сильно, как в моем сердце.
Я мог бы дать Джонасу все, чего жаждал почти всю свою жизнь, наблюдая, как его лицо искажается от боли, когда он наблюдает, как Джоди, его дочь, узнает правду о том, каким монстром он был на самом деле.
Но ничто не могло подготовить меня к тому, как я отреагирую на выражение ее лица.
Я мог бы вырвать сердце Джонаса собственными руками, но, черт возьми, если бы я не чувствовал, что делаю то же самое с самим собой.
Только когда звук легких шагов достигает моих ушей, я, наконец, отрываю голову от колен и смотрю вверх.
Мое сердце колотится, а кожу покалывает от осознания.
Она вернулась?
Это бессмысленная надежда, потому что, несмотря на то, что я знаю, что за мной наблюдают, моя реакция далеко не так сильна, как была бы, если бы она вернулась.
Когда мои глаза наконец сталкиваются с человеком, стоящим в дверях моей спальни, у меня перехватывает дыхание.
Я уже видел Стеллу в гневе раньше. Но, черт возьми. Никогда еще это не было направлено против меня так, как сейчас.
— Вставай, — кипит она низким и пугающим голосом.
Боже, неудивительно, что она обвела нас всех вокруг своего мизинца почти с того момента, как приехала. Она Чирилло до мозга костей. И, несмотря на то, что я не осознавал это вначале, в глубине души я знал. Не было никакой другой причины, по которой эта прекрасная темная богиня была послана нам, не будь она одной из нас.
— Я сказала… Поднимай. Блядь. Свою. Задницу.
Не в силах не подчиниться ее требованиям, я заставляю свое тело двигаться. Каждый мой мускул напрягся, и это причиняет физическую боль.
Стелла замечает это и, кажется, выглядит от этого только счастливее.
— Тебе больно, старший брат?