— То, что это не моя заслуга, не значит, что это не моя вина, — шепчу я.
— Нет, это не…
— Пожалуйста. Я знаю, что ты хранишь мой кинжал в своем ботинке.
Он замирает от моих мягких слов. — Я не хочу, чтобы ты об этом пожалела.
Я качаю головой, глядя на свои окровавленные руки. — Ты не понимаешь. Эти волосы хранят воспоминания. И они тяжелые. — Я медленно поворачиваюсь к нему спиной, свободная коса свисает вниз по позвоночнику. — Пожалуйста, Кай.
Молчание.
Пока я не почувствую, как он тянется к своему ботинку. Пока он не возьмет мою косу в одну руку, а другой не прижмет к ней отцовский клинок.
Я чувствую его дыхание на своей шее, нерешительное и неуверенное.
Слеза скатывается по моей щеке, когда я киваю.
Поднимая косу с моей шеи, он начинает протаскивать через нее лезвие.
Все мое самообладание рушится при звуке отрезаемых волос.
Слезы текут по моим щекам. Я оплакиваю свое прошлое, маленькую девочку, которая держала отца за руку, пока та не остыла. Маленькую девочку, которая боролась за выживание в королевстве, которое ее ненавидело.
Я оплакиваю Адену — мое солнце во тьме, к которому я склонялась. Я до сих пор чувствую ее окровавленное тело в своих объятиях, вижу ее сломанные пальцы, связанные за спиной. Я плачу, потому что смерть недостойна ее. Но она заслуживает моей скорби, каждой сдерживаемой слезинки.
Я плачу за каждый раз, когда мне казалось, что я не должна. За каждый раз, когда мне казалось, что это делает меня слабой.
Я чувствую шепот распущенных волос, падающих мне на спину, тяжесть, свалившуюся с моих плеч.
Когда он отстраняется, я слышу стук кинжала о пол пещеры. Я поворачиваю голову, чувствуя легкость без тяжелой завесы волос, ниспадающих каскадом на спину. Свежесрезанные концы едва касаются моих плеч, щекоча кожу.
Теперь его ладонь лежит на моей руке, мягко поворачивая меня к нему лицом. Я жалко сопротивляюсь, не желая, чтобы он видел меня такой. В конце концов он притягивает мои руки к себе и достает из рюкзака нашу последнюю полную флягу. Я наблюдаю, как он зубами отрывает ткань от юбки, а затем выливает драгоценную воду на мои испачканные руки.
Он сидит в тишине, смывая кровь с моих рук. Его прикосновения мягкие, как будто я нежная, а не хрупкая. Как будто он заботится обо мне, потому что я этого заслуживаю, а не потому, что нуждаюсь в этом.
Он проводит тканью по моим ладоням, между пальцами, уделяя особое внимание ногтям. Только когда мои руки становятся безупречно чистыми, он опускает ткань и поднимает на меня взгляд.
Все, что он делает, — намеренно, с такой интимностью, какой я никогда раньше не испытывала. Просто от такой заботы у меня по щеке скатывается еще одна слеза, и я не успеваю ее остановить. Это все, что требуется для того, чтобы поток эмоций снова обрушился на меня.
Я практически захлебываюсь слезами, дыхание прерывистое. — Ш-ш-ш, — бормочет он. — С тобой все в порядке.
Он протягивает руку к моему лицу, намереваясь вытереть слезы. Я качаю головой, отстраняясь. — Нет, я не хочу, чтобы ты видел меня такой. Я не хочу, чтобы ты вытирал мои слезы.
Он медленно кивает, вникая в мои слова. — Хорошо. Тогда я не буду.
Его рука медленно находит мою, лежащую у меня на коленях. Я в замешательстве наблюдаю, как он берет ее и подносит ко рту.
Еще одна слеза вытекает из моего глаза, когда его губы касаются подушечки моего большого пальца.
Это действие такое незначительное, но в то же время такое значительное. Теперь, когда я понимаю, что за этим кроется, я сглатываю от его готовности поделиться со мной чем-то таким особенным.
Но тут он берет этот палец и проводит им по моей щеке, чтобы вытереть слезу. Затем он снова подносит его к губам и целует, а после стирает еще одну мою слезу. — Ты достаточно сильна, чтобы вытирать собственные слезы, но слишком упряма, чтобы позволить кому-то заботиться о тебе, — шепчет он.
Он продолжает целовать мой большой палец, помогая мне вытереть каждую слезинку, украшающую мое лицо. Мои глаза опухли, лицо в пятнах, но он смотрит на меня с благоговением, присущим религии.
Поцеловав мой большой палец в последний раз, он заключает меня в объятия. Я прижимаюсь спиной к его обнаженной груди, и он обнимает меня крепко, несмотря на свою рану. Его рука пробегает по моим коротким волосам, пальцы касаются шеи
— Спасибо, — шепчу я, кладя ладонь на руку, обвивающую мою талию.
Он прислоняется головой к моей. — Тебе лучше?
Я молчу, обдумывая его вопрос. — Впервые за последнее время я чувствую, что это возможно.