Когда комковатая подушка ударяет меня по лицу, заглушая череду проклятий, извергаемых из моего рта, я поднимаю руку, чтобы показать средний палец. На мои невысказанные мысли он отвечает одним своим. — Вставай.
— Если ты провожаешь меня на верную гибель, — ворчу я под скомканным хлопком, — то, по крайней мере, ты мог бы позволить мне насладиться последним разом в постели.
— У тебя было много часов, чтобы насладиться, не переживай.
Я отодвигаю подушку от лица и заглядываю в полумрак комнаты. За мутным окном виднеется такое же мутное небо, за которым все еще царит темнота. — Солнце еще даже не встало, так что я не вижу причин для беспокойства.
— Убедительный аргумент, — сухо говорит он. — Вставай. Сейчас. Мы не можем проводить слишком много времени в одном месте. Я удивлен, что нас еще не вычислили.
Я вздыхаю через нос, тупо глядя в потолок. Я планировала провести ночь, строя планы побега от Энфорсера, но бороться с волной сонливости, нахлынувшей на меня, как только голова коснулась подушки, было невозможно. Спать так крепко — страшно, когда рядом находится человек, готовый вонзить нож тебе в спину.
Оторвавшись от изношенных простыней, я небрежно сползаю с кровати, морщась от забытой раны на бедре. Глаза Кая фиксируют это движение, прослеживают складку между моими бровями и дыхание. — Как ты себя чувствуешь?
Я усмехаюсь, откидывая с лица пряди серебристых волос. — Не притворяйся, что заботишься о моем благополучии, Принц. Я для тебя всего лишь очередная миссия, которую ты должен выполнить.
Кажется, он слегка напрягся, но его слова не соответствуют настороженности. — Да, и моя миссия должна быть достаточно здоровой, чтобы выдержать путешествие домой.
Домой.
Это слово щиплет глаза, жжет в горле, как дым, когда я бежала из огненных осколков своего детства. Каждый из моих домов исчез — мой отец, моя Адена, мой дом на углу Мерчант и Элм.
Я бездомная. Безнадежная. Пустая.
— Это не мой дом. — Я не хотела, чтобы эти слова прозвучали шепотом, но он смотрит на меня так, будто я их выкрикнула.
— Илья? — медленно спрашивает он. — Илья — не твой дом?
— У меня нигде нет дома. Никто не является моим домом. Больше нет. — Я выдерживаю его взгляд и высоко поднимаю голову, добавляя: — Ты и твой король позаботились об этом.
Мы смотрим друг на друга, его взгляд скользит по моему лицу. — Ты не единственная, кто знает, что такое потеря.
— За это я должна благодарить тебя.
— Как и я, — отвечает он. — Ты забыла, что я тоже остался без отца? Или ты не думала об этом, когда пронзала мечом грудь короля?
— Ты убил отца, — практически рычу я, подойдя достаточно близко, чтобы увидеть бурю, зарождающуюся в его серых глазах. — Я убила монстра.
Его глаза мечутся между моими, в них кипит что-то, что я не могу определить. — Ты забыл все, что он сделал с тобой? — шепчу я, умоляя его вспомнить преступления своего детства. — Все, что он заставлял тебя делать? Не говоря уже о том, что он сделал с этим королевством…
— Хватит. — Его голос прорезает мой собственный, властный и тихий. — Хватит.
— Что? Ты не можешь вынести правду?
Он хватает меня за руку, его хватка становится жесткой, как и его следующие слова. — Я сказал «хватит». Мы уходим.
С этими словами я нащупываю свой рюкзак и спускаюсь за ним по узкой лестнице. Когда мы достигаем ее низа, меня начинают грубо закутывать в платок, заставляя отбиваться от проворных рук принца, когда он обматывает ткань вокруг моего лица и волос. Как только его ноги ступают на скрипучий пол, он бросает монету ворчащему мужчине за стойкой и, не удостоив его взглядом, тащит меня за пределы захудалого трактира.
Я моргаю в слепящем свете восходящего солнца и слегка спотыкаюсь, когда он ведет меня через море людей. Улицы наводнены торговцами, утопающими в хаосе. Энфорсер пробирается сквозь толпу, его глаза перебегают с лица на лицо поверх банданы, прикрывающей нижнюю половину его собственного. Я завидую его способности так легко маскироваться, несмотря на отсутствие узнаваемых волос.
Я выкручиваю запястье в его руке, проверяя множество вариантов, как разорвать его хватку.
— Даже не думай об этом, — бормочет он, не замедляя шага.
Я закатываю глаза, глядя ему в спину. Он становится все более невыносимым.
Он сворачивает в тесный переулок и останавливается, чтобы бросить на меня взгляд через плечо. — Ты там держишься?