Несколько тележек с грохотом проезжают мимо входа в переулок, в котором мы стоим, но она не двигается с места, не желая того, что они продают. Через несколько минут я вижу, как ее плечи напрягаются, а тело наклоняется вперед в предвкушении. И тогда я понимаю, почему.
Когда мимо проезжает следующая тележка, она без раздумий врезается в нее. Размахивая руками, она сбивает на землю кучу разноцветных юбок. Если бы я моргнул, то не заметил бы легкого толчка, когда она засовывала юбку под тележку.
— Мне очень жаль, сэр! — Ее голос подскочил на октаву, прозвучав невинно и невежественно. Торговец ругается и поднимает глаза, чтобы определить виновника. Я борюсь с желанием сломать мужчине челюсть, когда его взгляд смягчается с каждой секундой, которую он проводит, жадно пробегая по ней глазами.
— Моя вина, мисс, — шелковисто произносит он, кладя руку ей на плечо. — Вы в порядке? Это было весьма неприятное происшествие.
— Теперь гораздо лучше, спасибо. — Мои глаза непроизвольно закатываются. Она наклоняется, чтобы поднять груду юбок и положить их обратно на тележку. — Мне так неловко!
— Не стоит, моя дорогая. — Его рука снова ложится ей на плечо, и я подумываю о том, чтобы сломать ее. — Послушай, если ты сейчас не занята…
— Вообще-то, она занята.
Проклятье. Я просто не мог держать рот на замке, не так ли?
Глаза торговца встречаются с моими, словно впервые замечая меня. Он не утруждает себя ответом, лишь отрывисто кивает в знак понимания. Бросив последний взгляд на Пэйдин, он поворачивается и продолжает катить свою тележку по улице, не обращая внимания на оставленную им юбку.
Пэйдин быстро подхватывает ткань с земли, прежде чем мужчина успевает обернуться и увидеть это. Затем она возвращается в переулок и приподнимает бровь, глядя на меня.
— Что? — выдавливаю я.
Она фыркает. — Мы собственники, да?
— Я приковал тебя к себе. Что скажешь?
Она наклоняет голову, подавляя улыбку, и начинает расправлять юбку. К счастью для нас, фасоны в Доре состоят из дышащей ткани, которая облегает тело. Юбка представляет собой не что иное, как большой лист ткани, украшенный завязками, благодаря чему Пэйдин легко надевает ее поверх своих тонких брюк.
— Вот так, — бормочет она. — Я бы покрутилась, но, боюсь, цепь не позволит.
Я окидываю ее взглядом, примечая подол юбки, который собирается у ее ног, прикрывая часть цепи. — Намного лучше, — говорю я, обходя ее, чтобы осмотреть дальше. — Тебе очень идет этот цвет.
Я едва могу произнести эти слова без смеха. Юбка выкрашена в отвратительный желтый оттенок, контрастирующий с ее рваным зеленым жилетом и загорелой кожей.
— Ты уморителен. Правда. — Ее скучающее выражение лица соответствует ее голосу. — Я рада, что могу тебя развлечь.
Я провожу рукой по лицу, пытаясь стереть с него глупую ухмылку. Затем приседаю перед ней и поднимаю на нее вопросительный взгляд. — Можно?
Как ни странно, именно эти слова я произнес, прежде чем разорвать юбку платья, в котором она пришла на интервью. Впрочем, сейчас я не собираюсь повторять историю.
Я отодвигаю юбку в сторону, чтобы поднять ее ботинок. Я слышу зачатки протеста, прежде чем начинаю обматывать излишки цепи вокруг ее лодыжки. Она затихает, наблюдая за тем, как длина звеньев сокращается между нами, пока не остается всего фут.
Я встаю, опускаю пышную юбку, чтобы она прикрыла оставшуюся часть цепочки, все еще разделяющей нас. — Вот так, — вздыхаю я. — Это почти не заметно. Но тебе придется идти очень близко ко мне. Может, вложить свою руку в мою, убедить всех, что мы пара. — Ее брови взлетают на лоб. — Думаешь, справишься с этим?
— А у меня есть выбор? — фыркает она.
— Хорошо сказано. — Я киваю. — Ладно, пошли.
Она шарахается вперед, когда я делаю небольшой шаг. — Полегче, Азер, — шипит она рядом с моим ухом. Рука, которой она обхватывает мою, сжимается в молчаливом предупреждении. — На мне отвратительная юбка и цепочка на лодыжке. Не дави на меня.
Я похлопываю ее по руке другой рукой, медленно выходя на улицу. — И не мечтал об этом, Грей.
Произнесение ее фамилии лишь напоминает мне о том, что она не хочет, чтобы я произносил ее имя. Мне было больно терять эту привилегию. Лишиться права на что-то столь интимное, как ее имя, слетающее с моего языка. Но я буду уважать ее желание, держа ее имя в ловушке своего разума.