Я прячу ее туда всякий раз, когда мне хочется подольше поразмыслить над своим решением. Решением, которое, как заверил меня Калум, было правильным. Хотя напоминание о трех «Б» моего отца о том, как стать великим королем, помогло мне еще больше убедиться в этом.
Мои пальцы барабанят по деревянному столу, звук получается глухим и резким.
Раздается быстрый стук, костяшки пальцев ударяются о дверь, как кончики пальцев о стол.
— Войдите.
Петли скрипят, прежде чем в комнату заглядывает Имперец в маске. — Ваше Величество. Прошу прощения, что прерываю вас, но вы сказали мне…
— Значит, его не видели?
Я слышу, как Имперец сглатывает. — Нет, Ваше Величество. И никого из его людей тоже.
— А ее?
— Ничего, Ваше Величество.
Он должен был уже вернуться. Прошло больше двух недель, и он должен был уже вернуться. Он должен был привести ее ко мне. А может, он привел ее куда-то еще. Может, он и не собирался ее возвращать. Может, он сбежал с ней. Может, они убегают от меня — вместе. Потому что он уже должен был вернуться. Потому что…
— Мой Энфорсер должен был уже вернуться.
— Да. — Мужчина горячо кивает. — Должен был, ваше величество.
— Продолжайте прочесывать окраины города.
— Да, ваше величество. — Он смотрит в сторону двери, практически умоляя о том, чтобы его отпустили.
— Иди.
С отрывистым кивком он выходит за дверь и тихонько закрывает ее за собой.
Я провожу испачканной чернилами рукой по лицу.
Он всегда выполнял свои задания. Точнее, он всегда выполнял свои задания для отца. Но я не он, не так ли? Он напоминал мне об этом каждый день. А потом проводил остаток дня, тренируя моего будущего Энфорсера. Того, кто уже должен был вернуться. Того, кто убегает с ней. Или от меня. Или от своей жизни.
Я разрываю пергамент, заваливший мой стол, и роюсь в нем, пока мои пальцы не находят маленькую коробочку, которую я закопал под ним.
Я смотрю на нее, как делаю это каждый день.
В королевстве думают, что я спятил.
А я думаю, что я куда-то ушел. Возможно, в более темное место.
Я слышу, как слуги перешептываются, проходя мимо моей двери, вижу, как Имперцы провожают меня взглядом, когда я прогуливаюсь по коридорам.
Они думают, что я сошел с ума от горя по человеку, который испытывал ко мне лишь разочарование и чувство долга.
Как нелепо.
Как нелепо оплакивать человека, который любил власть больше, чем своих сыновей. Как нелепо скорбеть о человеке, который не удостаивал меня похвалой. Как нелепо горевать о человеке, который никогда не мог быть доволен.
Как несправедливо оплакивать такого человека.
Поэтому я больше не буду. Я покончил с этим. Воистину.
Я скучаю по тому, кем был до того, как нашел его с кинжалом в шее. Я скучаю по брату, которым был для Кая и Джекса, скучаю по потным дням на тренировочном ринге. Скучаю по тому, как убегал с балов, чтобы пить до рассвета. Я вообще скучаю по бегству от ответственности.
У нас с Каем все было хорошо. Особенно после Авы. Мы становились невообразимо ближе с каждой ночью, которую он проводил, борясь со слезами в моей спальне. Я помню, как впервые после всего этого стащил алкоголь из погреба, помню, как выплюнул первый глоток.
Как странно, что некоторые из самых приятных воспоминаний сейчас связаны с чем-то совершенно иным, чем в тот момент.
Хотя я сомневаюсь, что в ближайшее время мне понравится та жизнь, которой я сейчас живу. Возможно, я даже не проживу достаточно долго, чтобы, оглядываясь назад, скучать по тем дням, которые я ненавидел.
Мои пальцы перебирают верхнюю часть коробочки, с каждым движением ощущая ее значимость. Я не хочу ненавидеть каждый день. Может быть, мне не придется ненавидеть каждый день. Может быть, это к лучшему…..
Я передергиваю плечами, на которые теперь давит вся тяжесть этого королевства.
И тут мне удается найти относительно чистый лист пергамента.
Это письмо для него.
Для человека, которого мне надоело оплакивать.
Это письмо адресовано горю, с которым он оставил меня бороться.
Горю, которое он не заслуживает того, чтобы заставлять меня чувствовать.
Следующее письмо — ей.
Обычно так и бывает.
Из нее получается неплохая муза.
А может, о ней просто легко думать, легко воплощать в слова.
Я изливаю свои мысли на страницу.
Она уже должна была вернуться.
Еще одно пятно чернил.
Она уже должна была вернуться.
Бумага рвется под моей рукой.
Она уже должна была вернуться.
Я добавляю пергамент в стопку.