Не совсем понимая его, Никола какое-то время молчала. Потом попыталась ответить:
— А почему мы должны прощаться именно сегодня? Разве вы не остаетесь на выставку?
— Только на первый день. Сегодня утром, когда вы предложили провести с вами больше времени, чем я рассчитывал, ориентируясь на ужин в вашей вилле, я решил, что это будет по-настоящему последней нашей встречей, если вы не сумеете назначить мне другой. Но встреча эта мне нужна — память о ней я хочу увезти с собой. — Поколебавшись, Ганс повернулся к Николе и взял ее руку. — Вы ведь знаете, что я влюбился в вас, не так ли? — спросил он.
Никола отвела взгляд.
— Думаю, что да… Но я этого не хотела…
— Поверьте, я тоже! — И Ганс усмехнулся, хотя то была горькая усмешка. — Но это произошло, я не сумел сдержаться, хотя и знал, что у наших отношений нет будущего. И вот теперь мне приходится расплачиваться… потерей вас. Рано или поздно я должен буду забыть мадемуазель Диану. Но самое тяжкое — это рассказать вам почему. Сделать это я обязан, и именно сегодня. Выслушайте меня, пожалуйста, Диана!
— Не говорите, если это вам тяжело, — произнесла она. — Вы не знаете, каково мне слышать, что вы влюблены в меня! — И Никола решила прибегнуть к правде. — Но, видите ли, я сама люблю человека, который не любит меня!.. Может, мы оставим все это, как есть, не говоря больше друг другу ни слова? Мы нравились друг другу. Какое-то время были друзьями. Разве этого не достаточно?
Он покачал головой.
— Для меня, я уже сказал, этого не достаточно, но это все, что мне останется от вас… И все-таки я должен объяснить, почему, любя вас, не могу просить выйти за меня замуж. Выслушайте, пожалуйста! — попросил Ганс.
Он хотел, чтобы Никола выслушала его.
Суженой ему, сказал Ганс, всегда была девушка по имени Хильда — кузина в каком-то дальнем родстве двумя годами моложе его. Мальчик и девочка росли вместе, дружили, нравились друг другу. В обеих семьях считалось само собой разумеющимся, что «придет день» и они поженятся.
Но раньше чем настал тот день, Хильда оказалась неверной. Она обручилась с другим человеком, который, однако, бросил ее, когда Хильда попала в автомобильную катастрофу. Теперь ее здоровье частично восстановилось. Остался поврежденным только позвоночник, болезненно реагирующий на резкие изменения атмосферного давления и температуры воздуха. Нельзя ей и волноваться. Правда, с болями Хильда как-то свыкается, веря, что и они со временем пройдут. В этой ситуации, спокойно объяснил Ганс, он не мог оставить Хильду одну.
Перед самой поездкой в Лозанну он попросил ее выйти за него замуж. Через некоторое время после возвращения с конференции Ганс намерен продать свою долю в компании на Розенштрассе своему партнеру — брату, а после женитьбы на Хильде приобрести другую фирму, возможно, на Мадейре, Гран-Канария или Тенерифе, где климат сотворит чудеса со здоровьем Хильды, а то ведь в Дюссельдорфе зимы часто не только влажные, но и пронзительно холодные, что отнюдь не способствует ее выздоровлению.
— Вот и все! — сказал Ганс. Подытоживая, он особо подчеркнул, что влюбился в Диану помимо собственной воли и считал своим долгом еще до отъезда рассказать ей всю правду. Ганс хотел также, чтобы она поняла, что, несмотря на существующую разницу между понятиями «влюбиться» и «полюбить», можно испытать и то и другое и тем не менее оставаться верным той девушке, с которой он обручился до поездки в Лозанну. Более того, он не делает никакого одолжения Хильде, а искренне желает, чтобы их супружеская жизнь была благополучной.
— Могу ли я попросить вас пожелать мне в этом успеха? — обратился Ганс к Николе.
— Конечно, я с удовольствием этого вам желаю! — тепло ответила она и добавила: — Кстати, по-моему, я поняла, что влюбленность — это всего лишь страстное увлечение, с которым, если потребуется, можно справиться, а вот любовь — это уже на всю жизнь.
Ганс не согласился.
— Нет, — в раздумье произнес он. — Влюбленность — такое же подлинное, сладкое чувство, что и любовь. Просто в состоянии влюбленности вас подстерегает больше неприятностей. Влюбленные легкоранимы. Ревнивы. Не столь великодушны, как те, кто любит. Самый лучший вариант, по-моему, когда человек и влюблен, и любит, и пользуется взаимностью. Но чувство на всю жизнь — это, конечно, любовь, и именно ее я всегда испытывал к Хильде. На любви и будет строиться наше супружество. Пойдут дети, и мы заживем счастливо!