Ник распаковал свои вещи за десять минут, Саймон же исчез в своей комнате на целую вечность — именно столько ему потребовалось, чтобы любовно разместить все подаренные Сержем безделушки. Потом последовала серия телефонных звонков: Саймон потчевал всех и каждого своими новостями. Нику тоже не терпелось добраться до трубки. Однако он хотел дождаться момента, когда ему никто не помешает и — что еще важнее — когда его никто не подслушает. Он хотел назначить Алекс встречу. То, что он собирался ей сказать, нельзя было доверить проводам, к тому же ему было нужно видеть ее лицо. Стоит ему посмотреть ей прямо в глаза, и он сразу поймет, нужен ли ей и есть ли у него еще шанс.
К несчастью, этот эксперимент пришлось отложить на неделю. Саймон названивал Алекс день и ночь, но в ответ на благодарность за сводки о здоровье Миу-Миу слышал одно и то же: что они с Ричардом ужасно заняты и она приедет, как только все немного утрясется. Ричард решил разориться и побил все рекорды по скорости покупки квартиры. Его самолюбие наравне с либидо отказывалось долее продолжать это раздельное существование, так что тут уж было не до экономии. Если все пойдет по плану, они получат ключи от квартиры к выходным и сразу могут приступить к отделке и меблировке. А поскольку Ричард собирался отбыть в очередную командировку, ключи должна была забрать Алекс.
Ричард предложил нанять дизайнера, но Алекс только фыркнула и заявила, что все сделает сама. Во-первых, ей была отвратительна сама мысль об услугах постороннего человека, а во-вторых, так она надеялась выиграть время. Ее вполне устраивало такое положение дел: когда было нужно, Ричард был под рукой, и в то же время можно улизнуть, когда нет сил соответствовать его высоким обывательским стандартам.
Ричард сказал, что после покупки квартиры они сразу официально объявят о помолвке; Алекс же была настолько убита недавним — и, как ей казалось, последним в ее жизни — разочарованием, что не стала противоречить. Ее мать предприняла еще одну отчаянную попытку организовать для них достойный прием, но снова натолкнулась на черную неблагодарность. Алекс была совершенно не настроена изображать счастливую невесту перед толпой родственников, которых она не видела с того времени, как играла с Барби. Да и с друзьями разыгрывать этот фарс было бы нелепо.
Вообще-то, живя с Ричардом, она растеряла всех друзей, кроме самых близких, а ее своеобразная подработка окончательно поставила крест на прежней общительности. Конечно, теперь пришлось отказаться от встреч с клиентами и времени стало гораздо больше, но Алекс не могла заставить себя снова сойтись со знакомыми. Она повзрослела и уже не могла быть такой легкомысленной, как раньше. Иногда ей казалось, что она утратила вкус к жизни, в другие же моменты она думала, что еще слишком молода, чтобы заживо похоронить себя, — что и говорить, не слишком подходящие мысли накануне помолвки.
Сначала Алекс надеялась, что, если пустить ситуацию на самотек, все может уладиться само собой; когда же стало очевидно, что этого не случится, она решила хотя бы обойтись без шумихи. Никаких девичников, никаких салонов и портних, никаких объявлений в газете — ничего. Ричард донимал ее требованиями назначить день свадьбы, но она неожиданно выказала приверженность идее, что долгая помолвка — залог нерушимого брака. Если бы Ричард знал Алекс получше, он бы не был так спокоен на ее счет — побег из-под венца был как раз в стиле его невесты, однако полное отсутствие фантазии не позволяло ему видеть многого. И пока он был пай-мальчиком, Алекс сидела и ждала чуда, которое избавит ее от него. В противном случае ей придется идти в ближайший монастырь. Одно она знала наверняка: свадьба состоится только в том случае, если не сработает ни один из планов спасения — а среди них были и такие экзотические, как таинственное исчезновение и слезное признание в том, что она лесбиянка. Алекс прекрасно понимала, что Ричард ни за что не потерпит, чтобы его бросили ради другого мужчины. Его самолюбие этого просто не выдержит. Если же соперницей окажется женщина, удар будет несколько смягчен. А с другой стороны, она не исключала, что это еще больше распалит его.