— Доволен — не то слово. Мне почему-то не понравилось быть объектом умозаключений нашей неподражаемой Кэрол. Твоя мать всегда так глубокомысленна в своих высказываниях?
— По крайней мере настолько, чтобы отличить нормального человека от старого педераста.
Ник и Алекс ахнули от возмущения, но Саймон только улыбнулся:
— Лучше уж быть голубым, чем самонадеянной задницей, воображающей, что можно купить положение в обществе за деньги. А насчет старости — это ты погорячился. У меня по крайней мере еще растут волосы.
Ричард вспыхнул от намека на свою намечавшуюся лысину, но не стал развивать эту тему. Метнув на Саймона яростный взгляд, он протянул руку Алекс:
— Вставай. Мы уходим.
Похоже, сегодня вечером это был коронный номер. Но Алекс была сыта по горло.
— Ты — пожалуйста. А я остаюсь.
Такой неожиданный демарш на секунду смутил Ричарда. Но только на секунду.
— Ты пойдешь со мной — или…
— Или что?
Она насмешливо посмотрела на него. Наконец-то она чувствовала себя на высоте. Ник и Саймон смотрели на нее в полном восхищении.
— Иди домой, Ричард. Если честно, с меня на сегодня хватит.
Решив, что в этой ситуации лучше всего действовать с позиции морального превосходства, Ричард посмотрел на них, словно учительница младших классов на провинившихся учеников:
— Ну что ж, думаю, все довольны. Вечер стал полной катастрофой. Представляю, во что превратится сама свадьба, если вы будете продолжать в том же духе.
— А свадьбы не будет.
Если бы в течение их совместной жизни Ричард потрудился получше узнать Алекс, он бы понял: сейчас она говорит серьезно. Но он принял эти слова за очередную вспышку ее слишком горячего темперамента.
— Алекс, ради Бога, возьми себя в руки. Я устал от твоего вечного ребячества. Слушай, пойдем домой, а когда ты успокоишься, мы обсудим это, как полагается взрослым людям.
— А я и сейчас спокойна. Абсолютно спокойна. И никуда с тобой не пойду.
Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза. На лице Алекс была написана все та же решимость, и Ричард не на шутку испугался. Он снова заговорил, на этот раз более мягко:
— Ладно, солнышко, пойдем. Хватит дурачиться. Поехали домой.
— Нет.
Алекс закусила удила, и теперь перевес был на ее стороне. Саймон и Ник затихли, безмолвно созерцая эту сцену. Саймон делал ставку на Алекс. Если ее вывести из себя, она не знает удержу. А сейчас она взяла хороший старт. Он получал почти физическое наслаждение, наблюдая, как самодовольный ублюдок Ричард начинает лебезить перед ней.
— Алекс, пожалуйста, не надо. Слушай, ты устала, у нас был трудный вечер…
— Ничего подобного, я только начинаю веселиться. Саймон, Ник, еще виски? — И, с вызовом посмотрев на Ричарда, она красноречиво показала официанту на пустой стакан.
Ричард опустил плечи, будто признавая свое поражение, но не смог удержаться, чтобы не сказать:
— Алекс, я не понимаю. Что я сделал?
Он почти умолял ее. Даже у Ника сжалось сердце. Ему было жаль Ричарда, но в то же время он хотел окончательно раздавить соперника. Саймон не испытывал подобного смятения чувств и следил за спектаклем с прежним увлечением.
— Ничего, Ричард. В этом все и дело. Ты никогда ничего не делаешь — во всяком случае, для меня. Совершенно ничего.
— Неправда! Пойми, я устроил этот вечер не только для того, чтобы развлечь твоих друзей… — С этими словами он со злостью взглянул на Саймона, который в ответ положил на стол свою кредитку и подозвал официанта:
— Будьте любезны…
Удар был рассчитан верно. Ричард отшвырнул его карточку и протянул официанту свою, даже не взглянув на счет. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, словно соревновались. Наконец Саймон уступил:
— Очень щедро с твоей стороны, Ричард. И платит твоя фирма?
Это уже был удар ниже пояса. Ричард всегда гордился тем, что умел тратить деньги. Он не был скупым, но совершенно не понимал, зачем швырять их на ветер. Молча подписав чек, он аккуратно положил кредитку обратно в бумажник и повернулся к Алекс:
— Я тебя в последний раз спрашиваю: ты пойдешь со мной или нет?
Она только посмотрела на него, но этим все было сказано.
Собрав остатки самообладания, Ричард сказал:
— Ладно. Поговорим, когда ты успокоишься. Может, тогда скажешь мне, что все это значит.
На него было больно смотреть, но Алекс еще не закончила. У нее до сих пор слезы на глаза наворачивались при воспоминании о сцене, которую устроила его матушка. Всем своим существом она жаждала мести. Наверное, было несправедливо взваливать грехи матери на сына, но одно можно сказать точно — это было упоительно.