Потом наступили лучшие дни в ее жизни. Она забыла обо всякой стыдливости, и каждую ночь спешила к Тени в постель, чтобы найти в его объятиях радость и наслаждение, неведомые ей до тех пор. Каждый новый день был лучше вчерашнего, и каждая ночь одаривала ее райским блаженством.
Только по воскресеньям в церкви ее немножко мучила совесть. Покинув его объятия при свете дня, она должна была признать, что живет в грехе с дикарем. Она понимала, что соседи осудят ее, если узнают, и все же в воскресенье ночью она запирала свою совесть на замок и вновь отправлялась вкушать запретный плод.
Дни становились теплее и длиннее. И Тенью овладело беспокойство. Он свободно ходил по дому, однако не осмеливался выйти наружу, разве только ночью, чтобы никто не догадался о его присутствии. Когда он думал об этом, то приходил к выводу, что опять живет в тюрьме, правда, на этот раз тюрьма была комфортабельной, но тюрьма есть тюрьма…
У него стало часто портиться настроение, и тогда он надолго замолкал. Для Ребекки его внутренние метания не остались незамеченными.
– Ты хочешь уйти, да? – спросила она как-то вечером.
Два Летящих Ястреба как сидел возле огня, глядя в темноту, так и остался сидеть спиной к Ребекке.
– Да.
– Почему?
– Скучаю по родным местам, – признался он. – Здесь я словно в капкане.
– Возьми нас с собой.
Вздохнув, он повернулся к ней:
– Не могу.
– У тебя там кто-то есть?
– Да.
– Из твоего племени?
– Нет. Она белая, как ты.
– Я ее ненавижу! – воскликнула Ребекка.
– Не надо, – ласково произнес Два Летящих Ястреба. – Она принадлежит другому мужчине.
– Тогда почему тебе надо идти? Почему ты не можешь взять нас с собой?
– Прости меня, но я не могу остаться. И не могу взять тебя с собой.
– Когда?..
– Через день-два. Если ты не хочешь, чтобы я ушел прямо сейчас.
– Я вообще не хочу, чтобы ты уходил.
Ребекка разрыдалась и бросилась ему на шею.
Как она будет без него жить? Он стал ей необходим. С ним она чувствовала себя уверенной в себе и защищенной от всего на свете. Не может быть, чтобы она опять осталась одна…
Два Летящих Ястреба нежно обнял ее, пока она плакала. Он вовсе не хотел причинять ей боль. К тому же он сам очень привязался к ней за последние недели.
Однако он не мог забыть Анну, которая не желала потесниться в его сердце ради другой. О ней он мечтал даже сильнее, чем о прогретых солнцем горах и долинах родного края. Несмотря ни на что ему было тяжело представлять ее в объятиях другого мужчины. Анна… Нежная медовая плоть сладкий, как сама жизнь, дух. Если бы только он мот забыть ее. Но как он ни старался, она все равно не уходила из его мыслей.
С приглушенным криком он понес Ребекку в их кровать, чтобы забыть боль разлуки с одной женщиной в ласковых объятиях другой. Правда, он заранее знал, что из этого ничего не выйдет. Даже если он умрет, его дух все равно будет тосковать по Анне.
Когда Ребекка проснулась утром, Двух Летящих Ястребов уже не было. Он ушел. Она встала, сделала несколько шагов к окну и устремила взгляд на запад. В доме было непривычно тихо и пусто.
– Мог бы, по крайней мере, попрощаться, – через силу прошептала она, и из глаз у нее потекли слезы.
ГЛАВА 22
Два Летящих Ястреба старался не особенно показываться людям на глаза и потому, в основном, шел ночами. Он знал, что в чужой одежде вполне сойдет за фермера, но только издалека, поэтому соблюдал предельную осторожность. Безоружный, он мог стать легкой добычей для толпы кровожадных бледнолицых, а у него не было никакого желания вновь пройти через то, что он однажды уже испытал в Медвежьей долине.
Позади осталось миль десять, когда он увидел пустой фермерский дом, над которым из трубы не вился дымок. В окнах тоже было темно. Однако он минут тридцать наблюдал за окрестностями, прежде чем бесшумно поднялся по склону горы к сараю, остановившись только один раз, чтобы убрать с дороги большой камень.
Он уже открывал дверь сарая, когда услыхал позади приглушенный собачий рык. Обернувшись, он увидел оскаленную морду большого белого пса, изготовившегося к прыжку. Два Летящих Ястреба скользнул в сторону, приняв сильный удар на левое плечо. Правой рукой он в это время нанес смертельный удар по голове пса, раскроивший ему череп.
В сарае было темно и пахло лошадьми и сеном. Два больших крепких коня и одна гнедая кобыла не обратили на него никакого внимания.