Увидев, что она возвращается, Бойд, избавив ее от чувства неловкости, медленно направил свою лошадь к лагерю. От лагеря исходили запахи еды, еще больше возбуждающие аппетит. Абигейль надеялась, что Бойд сядет есть вместе с ней. Она чувствовала себя более чем неловко, будучи единственной женщиной среди команды погонщиков, о чем ранее ее и предупреждал Бойд. Ей казалось, что она окружена стеной мужской плоти. Куда бы она ни посмотрела, везде были одни мужчины. Абигейль подумала, что в дальнейшем это станет очень затруднительным. Она понимала, что ей необходимо будет спать, переодеваться, подмываться. Дома, перед поездкой, все это не приходило ей в голову. Зато теперь все ее мысли заполнились тревожным беспокойством.
Посмотрев вверх, она наткнулась на взгляд уставившегося на нее Джона Симса и едва смогла подавить в себе неприятное чувство, которое он вызывал. Его взгляды были, в сущности, безвредны, но ей не нравилось, что он все время на нее смотрит.
К счастью, появился Бойд и поехал рядом с ней к кухне. Тушеное мясо, приготовленное в почерневшем от копоти котле, пахло невообразимо вкусно, и даже совсем черный кофе выглядел привлекательно. Получив миску мяса и кружку кофе, она сразу попробовала черный напиток, чуть не разодравший ей горло. Кофе был, как и обещал Бойд, чрезвычайно крепким. Она осторожно поставила кружку рядом с собой на землю, подумав, что он, кажется, действительно насквозь прожигает все ее внутренности. Но тушеное мясо — совсем другое дело! Съев несколько ложек, она с улыбкой обернулась к Бойду.
— Я думаю, мне никогда не надоест такое блюдо.
— Скажи мне это через месяц.
Ее рот от удивления раскрылся, и она едва сумела его закрыть, с трудом произнеся:
— Месяц?
Наклонив голову, он внимательно изучал выражение ее лица.
— Конечно. А сколько времени, по-твоему, займет этот перегон?
— Неделю… Или даже меньше. — Почему она не спросила раньше? А как же маленький Майкл? Повернув голову, она пристально уставилась на тушеное мясо, ставшее совсем не аппетитным. — Ну, я не знала точно.
— Но не месяц, — подчеркнул он.
Абигейль опять захотелось хотя бы на шаг-другой опередить его. Ей надоело все время выглядеть глупой, как будто сначала она что-то делает и только потом задумывается над тем, что сделала.
— Поскольку я никогда ранее не участвовала в перегоне скота, я не мшу сказать.
— Нам предстоит пройти огромное расстояние. И это совсем не увеселительная прогулка.
— Я уже поняла. — Как ни мучительно было признавать его правоту, но это так. Ведь ей не приходилось работать так, как работают эти люди. А они не только перегоняют скот. Абигейль видела, как повар с погонщиком собирают сучья для костра, рубят их, в то время как другие ухаживают за лошадьми и делают многое другое. Сидеть в седле на лошади по сравнению с этим — истинное удовольствие. Но, слава Богу, сейчас остановка.
Бойд встал, собрал с тарелки остатки недоеденного мяса и выбросил их в помойное ведро, а миску присоединил к куче грязной посуды.
— Мы должны быть, готовы примерно через час, чтобы ехать дальше.
— Ехать?
— Мы движемся от восхода солнца до его заката. Впереди у нас еще полдня, — пояснил он и ушел.
На сей раз Абигейль даже не позаботилась закрыть рот. Шок, который она испытала, не позволил ей этого сделать.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
К вечеру Абигейль была полностью уверена, что ей предстоит умереть в седле. Ее, наверное, похоронят где-нибудь в глубине этого безлюдного края, даже не поставив камня на могиле. Если вообще Бойд остановится для того, чтобы зарыть ее тело.
Вечером, чуть не споткнувшись о заранее разбитый лагерь, она настолько одеревенела, что даже не почувствовала запаха дыма от костра, не говоря уже о запахе готовящейся пищи. Солнце еще держалось на краю небосвода, готовясь с минуты на минуту скрыться за горизонтом и погрузить все вокруг в темноту. Каждый мускул ее тела кричал от боли, когда она ухитрилась слезть из седла на землю, не рассчитывая, что ноги удержат ее.
Повиснув на шее лошади, Абигейль некоторое время покачивалась, обретая устойчивость, и только потом смогла выпрямиться.
— Не знаю, Долли, как тебе удается целый день ходить да еще таскать на спине меня, — обратилась она к лошади, поглаживая ее шею.
Несмотря на усталость и боль во всем теле, она сняла седло, хорошо помня наставления Бойда о том, что сначала следует позаботиться о лошади и только потом — о себе. Седло, весящее около сорока фунтов, почти свалило ее на землю.