— Я знаю, кто ты, — сказал парень с уверенностью в голосе.
Адам не смог удержаться от усмешки.
— Да ну? И кто же я, по-твоему?
Паренёк сузил глаза, на его лице появилась вымученная улыбка. Он вспотел, несмотря на холод, но Адам больше не считал его наркоманом. Мальчишка был напуган, но у него ясные глаза, безупречная кожа. Этот мальчик точно не наркоман.
— Адам. Малвейни.
Парень выделил каждый слог, словно произнося это вслух, он мог вызвать какой-то сверхъестественный гнев.
Имя Адама на устах паренька стёрло ухмылку с лица Адама. Если ему не нужно больше скрывать свою личность, то он вполне может показать своё лицо. Пусть у парнишки будет видимость контроля. Он откинул капюшон с лица.
— А кто ты?
Без колебаний.
— Ной.
Адам пробормотал имя мальчика. Он не ожидал, что тот ему ответит. Люди, которые планировали оставить своих жертв в живых, не называли имён. Что не сулит ничего хорошего от бедняги Ноя, который выглядел так, словно жизнь уже не раз его потрепала.
— Хорошо. Что тебе нужно, Ной? Наличные? Наркотики? У меня с собой сто баксов, но если возьмёшь мою дебетовую карту, то сможешь получить больше. Я даже дам тебе свой пин-код.
Лицо парня исказилось от ярости, которая выглядела почти комично на невинном веснушчатом личике. Почти.
— Для тебя всё так просто, да? Вот так взять и кинуть деньги. Как ты это делаешь?
— Что делаю? Я просто хочу убедиться, что мы все сегодня вернёмся домой. У меня есть деньги. Глядя на тебя, видно, что тебе нужна помощь. Тебя никто не винит за то, что ты делаешь всё, чтобы выжить.
Это только разозлило Ноя ещё больше, если такое вообще возможно.
— Люди и правда не понимают, кто ты, да? Ты так легко врёшь.
Ной не ошибся. Возможно, Адам стал волноваться немного сильнее. Кем бы ни был Ной, он хорошо его изучил. Ной подписывал себе смертный приговор. Адаму не нравилась острая колющая боль от мысли, что это плохо кончится для паренька.
Тем не менее, лучше всего сделать вид, что он понятия не имеет, что Ной имеет в виду.
— Я не вру, что у меня есть деньги. Я могу показать тебе свой банковский баланс.
— Мне не нужны твои грёбаные деньги! — крикнул Ной, брызгая слюной, когда слёзы ярости потекли из его глаз.
Адам медленно подошёл на два шага ближе к Ною.
— Тогда чего же ты хочешь, Ной?
Ной насмешливо хмыкнул, затем фыркнул, вытирая нос тыльной стороной ладони.
— Увидеть, как ты истекаешь кровью на асфальте.
Адам удивлённо приподнял брови, услышав яд в голосе юноши.
— Я тебя даже не знаю, Ной. Что я мог сделать такого, чтобы ты захотел меня убить?
Ной ошарашенно смотрел на него.
— Ты действительно не помнишь меня?
Не-а.
— А должен?
— Ты убил так много людей, что уже не помнишь своих жертв?
Ага. В основном. Адам не собирался говорить это Ною. Кроме того, если бы Ной был одной из жертв Адама, он бы уже не дышал.
— Кого, по-твоему, я убил?
— Моего отца, Уэйна Холта.
Адам закрыл глаза, мысленно прокручивая в голове список своих многочисленных жертв, выхватывая детали, когда находил имя. Уэйн Холт, пятьдесят один год, серийный насильник, изнасиловал и убил, по меньшей мере, пятнадцать детей в возрасте до десяти лет. Ему каким-то образом удавалось оставаться незамеченным в течение трёх десятилетий. Полиция так и не смогла найти достаточно улик, чтобы предъявить ему обвинение. К счастью, люди Адама располагали лучшими ресурсами. И гораздо более быстрой формой правосудия.
Адам понял, что знал этого мальчика, хотя прошло много лет. Уэйн Холт стал одним из его первых убийств. Может, третьим? Примерно спустя пару недель после шестнадцатого дня рождения Адама. Мальчику тогда было около десяти лет. Адам быстро подсчитал. Да, всё сходится. Это определённо мог быть тот мальчик, который вышел из тени той ночью, робко позвал отца и прекратил в зародыше всё веселье Адама.
Томас пришёл бы в ярость от того, что он не проверил в доме наличие свидетелей, но Адам был так возбуждён, напоминая Уэйну Холту о каждой жертве и о боли, которую он оставил после себя. Если Ной и в самом деле был тем мальчиком, то велика вероятность, что он тоже был жертвой.
— Твой отец был чудовищем, Ной. Думаю, в глубине души ты это знаешь.
И снова Ной дико взмахнул пистолетом.
— Пошёл ты. Ты ни черта не знаешь о моём отце.
— Но я знаю. Если хочешь, я могу тебе это доказать. Но не думаю, что ты захочешь увидеть то, что видел я. Порою некоторые вещи никогда невозможно забыть.
— Заткнись! Засранец. Ты... серийный убийца. Ты играешь роль скучающего говнюка, но на самом деле ты – грёбаное чудовище.
Адам вздохнул. Что, мать его, он должен с этим делать? С ним? Он не мог убить Ноя. Ну, он мог. Но не станет. Адам знал это в глубине души. Он не смог убить Ноя в первую ночь, когда увидел, и уж точно не сможет сделать это сейчас, когда тот оплакивает отца. Очевидно, что Ной думал об этом очень долго. Но Адам также не хотел умирать сегодня.
— У тебя есть три варианта, Ной. Ты можешь просто уйти, а я сделаю вид, что этого никогда не было. Я могу позвонить и показать тебе, кем на самом деле был твой отец, и разрушить все твои счастливые воспоминания о нём. — Адам сократил расстояние между ними, схватил ствол пистолета и прижал его к своему лбу. — Или ты можешь нажать на курок и убить меня. Ни одно решение не изменит правды. Твой отец был педофилом и детоубийцей.
Адам подошёл так близко, что мог видеть насыщенные карие глаза Ноя, покрасневшие и мокрые от слёз, веснушки, украшающие его кожу, размазанные следы грязи на щеках и подбородке. Под праведным гневом Ной выглядел довольно необычно, совсем не похож на парад изнеженных дебютанток, которых Адам был вынужден терпеть каждый день, чтобы сохранить своё прикрытие.
— Что выберешь, Ной? — мягко спросил Адам. — Я очень надеюсь, что первый вариант.
Парень беспокойно обвёл взглядом пустой склад, энергично дрожа, что Адам почувствовал дрожь в металле, прижатом к его коже.
— Звони, — наконец сказал Ной, и голос его прозвучал жалобно. — По громкой связи, — добавил он. — Чтобы я мог тебя слышать.
Адам вздохнул.
— Ной...
— Давай, — огрызнулся он, прервав мольбу Адама.
Когда Ной опустил пистолет, Адам вынул руки из кармана толстовки, оставив нож на месте, и медленно потянулся в задний карман. Он достал телефон и нажал на первое имя в контактах.
— Как дела, Лютик?
Женский голос на другом конце линии звучал на удивление бодро для одиннадцати часов вечера.
— Мы на громкой связи, — предупредил он.
Каллиопа не из тех девушек, с которыми можно разговаривать по громкой связи. Звук яростно печатающих по клавишам длинных ногтей резко прервался.
— О… хорошо. Что происходит? У тебя проблемы? Если у тебя снова неприятности, Адам...
— Громкая. Связь, — напомнил он, прерывая её тираду. — Мне нужно, чтобы ты оказала мне услугу. Можешь получить доступ к кое-какой информации?
— У железного человека железный член?
Адам нахмурился.
— Я не знаю, что это значит.
— Иногда я ненавижу эту работу, — пробормотала она. — Что тебе нужно?
— Мне нужно, чтобы ты прислала мне файл с уликами по Уэйну Холту.
На другом конце линии повисла долгая пауза.
— Зачем? Это дело более чем десятилетней давности.