– Здесь слишком высоко, – запротестовала Феба.
– Я подхвачу тебя, – уговаривал Нил, в его голосе прорывалось отчаяние. – Скорее, дорогая моя. Я знаю, он собирается тебя убить. У меня есть доказательства.
Над головой Фебы Габриэль выглянул в окно и заметил ее. Он крепко ухватился руками за подоконник и позвал:
– Феба! Немедленно вернись, черт тебя побери! – Взявшись за край простыни, он начал подтягивать ее назад, в комнату.
– Феба, доверься мне, – заклинал ее Нил, – если ты позволишь ему втащить тебя в комнату, то подпишешь свой смертный приговор. – Он широко раскинул руки. – Отпусти простыню. Я приму тебя в свои объятия, дорогая. Со мной ты будешь в безопасности.
Руки Фебы уже болели от напряжения, плечи устали, пальцы дрожали оттого, что слишком сильно впивались в простыню. Она не знала, сколько еще сможет продержаться на краю гибели.
– Только выпусти простыню, и я запру тебя под замок на год! – пообещал Габриэль.
– Феба, спасайся! – Нил театральным жестом протянул к ней руки, умоляя ее. – Во имя того, чем мы когда-то были друг для друга, заклинаю, доверься своему Ланселоту!
– Феба, ты моя жена! – Габриэль решительно подтягивал к себе простыню. – Ты обязана слушаться меня. Не смей отпускать простыню!
«Все как в том сне», – вспомнила Феба, пока простыня вместе с ней неотвратимо ползла вверх. Двое мужчин спорили из-за нее, оба обещали спасение. Она должна выбирать.
Но она давно сделала свой выбор.
Феба крепче ухватилась за простыню и держалась, пока не оказалась в футе от подоконника.
– Ад и все дьяволы, Феба, ты все-таки сведешь меня с ума! – Наклонившись, Габриэль схватил ее за запястья и втянул в окно. – С тобой все в порядке?
– Кажется, да.
Не церемонясь, он резко опустил ее на пол и снова высунулся в окно.
– Черт бы побрал этого мерзавца. Уходит, подлец.
Феба поднялась с пола и попыталась расправить разорванную сорочку.
– Как ты нашел меня, Габриэль?
Он обернулся к ней, его лицо в свете луны показалось угрожающим.
– Стинтон и я следили за этим домом. Мы разыскали его несколько часов назад. Мы видели, как тебя вносят в дом, но стояли слишком далеко и не успели помещать этим негодяям. Надо было выждать. Теперь пошли. Пора выбираться отсюда.
– Но я не могу выйти в нижней сорочке. – Феба скрестила руки, пытаясь прикрыть грудь. – Меня могут узнать. Габриэль нахмурился:
– Поищи в шкафу.
– Там пусто…
– Не оставаться же здесь! Пошли. – Он схватил Фебу за руку и потащил к двери. Выглянув, Габриэль произнес:
– В холле никого нет. Мы успеем добраться до лестницы.
Феба захромала вслед за мужем, прикрывая рукой грудь. В тонкой, почти прозрачной сорочке она казалась обнаженной.
– Как ты попал сюда, Габриэль?
– Как и ты, с черной лестницы. Меня никто не видел.
Со стороны парадной лестницы на другом конце холла донесся мужской смех. Захихикали женщины.
– Кто-то идет, – прошептала Феба. Она оглянулась через плечо. – Как только он поднимется по лестнице, он увидит нас.
– Сюда. – Габриэль повернул ручку ближайшей двери. К счастью, дверь отворилась. Он втолкнул Фебу в комнату и вошел вслед за ней.
Молодая женщина с пышными рыжими волосами (на ней не было ничего, кроме черных чулок) обернулась в изумлении. В одной руке она держала кнут, которым яростно хлестала пухлые ягодицы распростертого ничком на кровати мужчины. Глаза посетителя «Бархатного ада» были закрыты черной повязкой.
Габриэль поднес палец к губам, прося сохранять молчание. Рыжеволосая приподняла одну бровь, губы ее искривились в циничной усмешке, когда она заметила растерянность Фебы.
– Не останавливайся, не останавливайся, драгоценный мой тиран! – простонал лежавший на кровати мужчина. – Мы должны закончить это немедленно, или все погибло.
Рыжеволосая послушно взмахнула бичом. Феба содрогнулась.
– Сильнее! – вскричал истязуемый. – Еще!
– Конечно, конечно, любовь моя, – проворковала рыжая, – ты ведь раскаиваешься, правда?
– Да, да, я раскаиваюсь!
– Но ты еще недостаточно раскаиваешься. – И рыжеволосая принялась хлестать его кнутом, производя при этом невообразимый шум.
Мужчина, лежавший на кровати, застонал в сладостном восторге. Габриэль бросил несколько купюр на стол и молча указал на шкаф. Рыжеволосая взглядом пересчитала деньги и кивнула. Она не прерывала свой труд. Кнут свистел, мужчина стонал в восторженном крещендо, за которым никто не расслышал скрип отворившейся дверцы.
При виде ярких разноцветных платьев Феба забыла о нелепом эксцентричном зрелище, свидетельницей которого она только что вынуждена была стать. Она с благоговением любовалась каскадом сверкающих нарядов.