– Что это такое? – Феба аккуратно убрала вату. Габриэль разглядел сияние темного лунного света, золото и алмазы, и сразу понял, что открылось ему.
– Так вот что стало с ожерельем!
– Ожерельем? – изумленно переспросила Феба.
– Я сделал это ожерелье в Кантоне из отборного жемчуга. – Габриэль извлек из книги переливающееся украшение. – Если нам повезет, мы найдем еще такой же браслет, брошь и серьги.
– Очень красиво. – Феба как завороженная не отводила глаз от жемчужин. – Но я никогда не видела жемчуг такого цвета.
– Очень редкий жемчуг. Я собирал его несколько лет.
Габриэль поднес ожерелье к огоньку свечи. Бриллианты разбрасывали искры, но жемчуг сиял таинственным темным светом. Он был похож на призрачное полуночное небо.
– Сначала я подумала, что жемчуг черный, – сказала Феба, – но он не черный. Я даже не могу назвать этот цвет. Какое-то немыслимое сочетание серебра, зелени и глубокой синевы.
– Темное сияние луны.
– «Темное сияние луны», – с дрожью в голосе повторила Феба, – да, это точно. – Она осторожно потрогала одну жемчужину. – Как необычно, как прекрасно.
Габриэль глядел на ее плечи, освещенные трепетным пламенем свечи.
– На тебе они будут великолепны.
Она быстро подняла глаза на него:
– Это ожерелье в самом деле принадлежит тебе?
Габриэль кивнул:
– Оно с самого начала было моим. Потом Бакстер захватил один из моих кораблей и украл его.
– И теперь оно вернулось к тебе, – торжествующе заключила Феба.
– Нет. – Он покачал головой. – Это ты нашла его, моя радость. Теперь оно принадлежит тебе.
Глаза Фебы расширились, словно в испуге.
– Ты… ты не можешь дарить мне такие подарки.
– Но я хочу подарить ожерелье тебе.
– Габриэль…
– Ты должна слушаться меня, Феба. И потом, до сих пор я еще почти ничего тебе не дарил.
– Не правда, – возмутилась она, – это не правда. А кто только что купил мне это замечательное платье?
Габриэль посмотрел на ее чудовищный наряд и расхохотался.
– Не вижу ничего смешного, милорд.
Габриэль продолжал смеяться. Неистовая радость, неудержимое веселье полыхали в нем, когда он смотрел на Фебу в этом дешевом нелепом платье. Она была прекрасна, словно принцесса из средневековой легенды. Ее огромные глаза лучились, улыбка сулила наслаждение страсти, принадлежавшее ему одному. Вся она принадлежала только ему.
– Габриэль, ты смеешься надо мной?
Он мгновенно успокоился.
– Нет, дорогая. Никогда. Ожерелье твое, Феба. Я предназначал его женщине, на которой женюсь.
– Той невесте на островах, которая тебе изменила? – подозрительно уточнила Феба.
Он подивился, кто мог ей рассказать об Оноре. Наверное, Энтони.
– В то время, когда я задумывал это ожерелье, у меня не было невесты. Я не знал, кому оно будет принадлежать, – честно ответил Габриэль. – Я хотел, чтобы у меня было под рукой ожерелье к тому времени, когда женюсь, точно так же, как мне нужен был подходящий девиз, чтобы передать его детям, когда они у меня появятся.
– Значит, ты приготовил родовые драгоценности заодно с родовым девизом. – Феба посмотрела на ожерелье, потом снова на мужа. – Я понимаю, ты хочешь как лучше, но я не могу принять от тебя столь щедрый подарок.
– Почему? – Он шагнул к жене, но она отступила, и Габриэль остановился. – Почему ты не хочешь? Я достаточно богат, чтобы делать такие подарки.
– Знаю. Но дело в другом.
Он снова двинулся к ней, вынуждая ее отступить к самой стене. Затем все же застегнул ожерелье у нее на шее, обеими руками обхватил голову Фебы и поцеловал в лоб.
– В чем же дело, Феба?
– Проклятие, Габриэль, не надо меня уговаривать. Я не хочу это ожерелье, мне нужно от тебя совсем другое, и ты знаешь что.
– И что же тебе нужно?
– Ты прекрасно знаешь, чего я хочу. Мне нужно твое доверие.
Он улыбнулся:
– Значит, ты ничего не поняла?
– А что я должна была понять? – выдохнула она.
– Я верю тебе, дорогая.
Она посмотрела на него, и в ее глазах светилась надежда.
– Ты в самом деле доверяешь мне?
– Да.
– Несмотря на все наши разногласия?
– Быть может, именно из-за них, – сознался он. – Женщина, задумавшая обмануть меня, не стала бы все время шуметь по этому поводу. Тем более такая умница, как ты.
Феба улыбнулась, но губы у нее дрожали.
– Я не уверена, что это комплимент.
– Беда не в этом. – Голос Габриэля внезапно посуровел. – Беда в том, что я не знаю – и день за днем это разрывает мне сердце, – не знаю, будешь ли ты по-прежнему верить мне.