– Женщины…
– Жены, дочери и… – Габриэль перевел дыхание, – и другие. Он очаровывал их, и они рассказывали ему все, что им было известно.
– Я поняла. – Феба немного помолчала, пытаясь вникнуть в то, что ей сейчас открылось. – Значит, книга все время была у тебя. И это тебя мне надо было найти.
– В общем, да.
– Почему ты мне ничего не сказал? – Она поглядела на него в упор.
– На то были свои причины. Прежде всего, владелец этой книги был в твоих глазах пиратом и убийцей.
Она жалобно улыбнулась.
– Разумеется. И поэтому ты боялся признаться, что книга у тебя, ведь я могла подумать о тебе самое худшее.
– Черт побери! – Глаза Габриэля сузились. – Нисколько я не боялся, признаться, просто у меня были другие планы.
– Планы?..
– Хватит с меня этой чепухи, – мрачно произнес Габриэль. – Нам давно пора поговорить обо всем начистоту. Уже в ту самую ночь, когда мы встретились в Сассексе, я понял, что хочу тебя. Книга была единственным ключом к тому, чтобы завладеть тобой.
Глаза Фебы распахнулись от изумления.
– Ты с самого начала знал, что женишься на мне? О Габриэль, это так романтично! Как я рада, что ты мне все рассказал!
Габриэль вскочил на ноги и с размаху ударил ладонью по каминной доске.
– Черт, женушка, хватит делать из меня рыцаря с самыми благородными намерениями! – Глаза его вспыхнули, когда он обернулся к ней. – Я сказал, что хотел тебя. Но и не думал жениться, тем более в самом начале. Я желал заполучить тебя в свою постель, и это главное.
– О! – Она не знала, что ответить на это. Хорошо хоть, что он с самого начала ее хотел. – Значит, ты согласился помочь мне в расследовании, чтобы получше узнать меня?
– Чтобы затащить тебя в постель, черт бы всех побрал!
Она ободряюще улыбнулась ему.
– Что ж, признаться, твои первоначальные намерения нельзя назвать честными.
– Ни в малейшей степени!
– Но ты отказался от них, вот что важно. Когда ты узнал меня поближе, бесчестные намерения сменились честными!
– Проклятие! Ты ничего не понимаешь, как я ни пытаюсь раскрыть тебе глаза! – Габриэль схватил свои бриджи и натягивал их быстрыми, яростными движениями. – Когда я узнал, что ты дочь Кларингтона, мои намерения вовсе не стали лучше. Они стали хуже, если это вообще возможно.
– Как – хуже?
Он с отвращением махнул рукой.
– Феба, когда я узнал твое имя, то отыскал тебя только ради того, чтобы с твоей помощью отомстить всему вашему семейству. Я хотел соблазнить тебя и таким образом сквитаться с твоим отцом. Вот так. Теперь ты все поняла?
Она часто заморгала, удерживая слезы, но по-прежнему храбро улыбаясь ему.
– Возможно, месть и была вначале целью, но ведь ты не осуществил этот план, верно? Вместо этого ты взял и женился на мне.
Он резко развернулся к ней, уперев руки в бедра.
– Вот именно.
– И это значит только то, что твоя благородная натура взяла верх, – заключила Феба.
– Ад и все дьяволы! Считай так, если хочешь, я возражать не стану.
– Ты женился на мне из-за своего врожденного рыцарства. – Феба прикусила дрожащую нижнюю губу. – Но ты ведь совсем не любишь меня?
Глаза его засверкали.
– Ты не можешь обвинить меня, будто я ввел тебя в заблуждение на этот счет. В чем, в чем, а в этом я не повинен и никогда не заявлял, что люблю. Я говорил, что хочу тебя, и это правда. Вся правда.
– Ты женился на мне, чтобы спасти от неизбежного скандала.
– Избавь меня от благородных побуждений! – прорычал он. – Все рыцарские порывы улетучились восемь лет назад, и поверь, жизнь в Южных морях вовсе не способствует романтизму. Я отнюдь не страстный рыцарь – защитник добра, любви и справедливости.
– Так зачем же ты женился на мне?! – вскрикнула она.
– Я женился, потому что мне нужна хорошая графиня! – рявкнул он. – У тебя безупречная родословная, и – что гораздо важнее – в твоем безрассудстве, как я ни устал от него, есть дерзость и бесстрашие. Эти качества ты передашь моим сыновьям. Наконец, ты занимаешь меня гораздо больше, чем все дамы, которых мне довелось видеть за последнее время. И… и… я тебя хочу.
– Но ты меня не любишь.
– Я и не говорил, что люблю.
– Не говорил, но я надеялась, что когда-нибудь ты научишься говорить об этом, – попыталась объяснить ему Феба. – Только поэтому я и решилась на величайший риск, на какой когда-либо отваживалась, при всем моем безрассудстве.