— Что стоим?! В первый раз что ли хорты пожаловали?! — ревёт Глум зычным басом. — Ноги в руки — и все дело делать!
Народ, кто ещё оставался на пятаке собора, прыснул в разные стороны.
— Старики, бабы сносные, дети — по хатам! — орёт вслед им Хван.
Через пару мгновений на месте моей порки пусто. Только несколько мужиков из охотников обступили старосту с Глумом и о чём-то бубнят уже тише, активно размахивая руками.
— Ты чего ждёшь, безродыш? Не слышал отца? Ещё кнута выдать?
Ковыляющий мимо во всю скорость своих хромых ног сынок старосты зло зыркает из-под рыжих бровей. Спорить с Крагом бессмысленно. Тут он прав — чего жду, непонятно? Моё место в землянке. Мал ещё частокол защищать. В этом деле подростков равняют с детьми. Наверху будем только мешаться, мужиков отвлекать. Да и баб тоже.
Это только пузатые, у кого срок заметен, к старикам с мелюзгой отправлены — по домам сидеть, каждая свою дверь охранять. А не в тягости женщины тоже лук с копьём в руках держат крепко. У многих и троерост очень даже. В ватагах ведь и охотницы есть. Да и всяк дворовой худо-бедно с оружием ладит. Как-никак в лесу живем, а не в граде.
Я опрометью бросился к дому. Два часа — срок большой, но ещё малышню собрать надо. Перерыв пока был, разбрелись кто куда — по посёлку шататься позволено всякому. Марга им запретила идти на собор, смотреть, как меня пороть будут, значит шляются где-то. Они в этом плане понятливые — знают, что старуха прознает, если кто её слова ослушался. Палкой по хребту получить желающих мало.
Подбегая, метнул взгляд наверх. Это первых семей дома ближе к центру посёлка стоят, а мы, считай, под самым частоколом живём. Приравняли нас к овцам, чьи загоны идут вдоль стены, перемежаясь коровниками, сеновалами, дровниками, складами, сушильнями и другими хозяйственными постройками.
Частокол у нас мощный — высоты три сажени. Брёвна толстые, временем вычерненные. Поверху, под рядом острых вершин, по всему кругу идёт узкая дорожка помостов. Тут и там к ней приставлены лестницы. С внешней стороны, в принципе, тоже можно забраться — я то чуть ли не каждый день делаю. Есть местечки, где древесный гриб к брёвнам лепится густо. Его рубят нет-нет, но он снова постоянно выпучивается. Непобедимая дрянь. Хоть смолой брёвна мажь, хоть огнём пропаливай — один йок прорастёт. Так-то мне грибы те в моих вылазках в помощь, но сегодня опасность посёлку несут.
Впрочем, хорты и без всяких грибов наверх враз заберутся. В прошлый раз, когда три года назад край орды зацепил наши земли, отбивали уже нападение. Говорят, эти гады по спинам друг друга лезут. Будто лестницу из своих тел выстраивают. Для тех живых лестниц и смола заготовлена. На общину четыре огромных чана аж есть. Дорогущие, железа в каждом пуда по три, но в таких вещах экономить нельзя. В черпаках с длинной ручкой кипящую смолу наверх подают и на хортов выплёскивают. Помогает в разы лучше стрел.
Хотя стрелы наверх уже тащат целыми связками. Как и длинные пики, какие, как копья, кидать несподручно, зато тыкать вниз ими очень удобно. Топоры с палицами тоже у каждого есть. Встречу тварям устроят достойную. В прошлый раз всего несколько хортов через частокол перебрались. Даст Единый и в этот раз наваляют им наши.
Это мелким хуторам от нашествия хортов только бегством спасаться, а наш посёлок по лесным меркам немаленький. Мужиков одних взрослых две сотни почти. Баб, так даже поболе — они гибнут реже. Детворы и подростков под тысячу, стариков сотня будет. И без нескольких дюжин охотников, что едва ли вперёд хортов успеют вернуться, должны справиться без особых проблем.
Наша деревня стоит в стороне от обычных маршрутов орд хортов, но только на веку старого Такера больше дюжины нападений случилось. И каждый раз отбивалась община. Обойдётся и в этот.
У открытой двери землянки уже ждала Марга.
— Зульки, Фоки нет. И Халаш, только был здесь и делся куда-то, — сердито сообщила старуха. — Разыщи. Спиной твоей позже займусь.
— Ага, — кивнул я и помчался вдоль частокола налево.
Девчонки у птичника, как пить дать. Каждый день в перерыв бегают квочек проведать. У нас там отдельная будка с гнездовьем. Почти всегда яйца есть. А Халаш наверняка за ними и побежал.
Точно! И половины пути одолеть не успел. Бегут навстречу, растрёпы. Одной шесть, другой пять. Белобрысые обе, как я. И Халаш с ними. Правильно я угадал.
— Мы вот, — ткнула младшая Фока мне руки с зажатыми в маленьких пальчиках яйцами, как бы оправдываясь.
— Умнички! — потрепал я лохматые головки девчонок. — Ну-ка, бегите домой.
Пора волосы помыть им. Сам после болота вчера все четыре ведра, что Вея от колодца припёрла, извёл на себя, а малышня грязная. Расчухаемся сейчас с бедой, и займусь.