- Да?
- Это Малко.
Молчание, потом легкий смешок.
- Но... Я же не просила вас приезжать. Я звонила вам днем. А сейчас занята.
У Малко все еще дрожали от взрывов барабанные перепонки. Но это лишь подхлестывало его желание. Раз Мона пыталась ему дозвониться, значит, он не был ей совсем безразличен. Он постарался проворковать самым нежным голоском:
- Я пробирался через весь Бейрут, только чтобы увидеться с вами. Не можете же вы меня просто не впустить. Угостите хотя бы стаканчиком.
Молчание. Потом не совсем уверенный голос Моны:
- Хорошо. Поднимайтесь, только совсем ненадолго.
Урчание домофона зазвучало в ушах Малко райской музыкой.
Мона ждала его на восьмом этаже, на пороге своей квартиры.
В красном халате, из-под которого выглядывали длинные стройные ноги в дымчатых чулках и туфлях на высоком каблуке, она встретила Малко насмешливым, несколько ироничным взглядом.
- Я не сомневалась, что вы в конце концов объявитесь. Из проигрывателя лилась ритмичная арабская мелодия. Мона бросила взгляд на часики, украшенные бриллиантами, на которые стюардессе понадобилось бы трудиться десять лет, и вздохнула с деланным сожалением:
- Вам решительно не везет... Вот-вот должен зайти Жюль. Но выпить по стаканчику мы, конечно, успеем.
Она смотрела ему прямо в глаза, вызывающе, развязно и очень уверенно.
Но под настойчивым взглядом Малко ей пришлось опустить ресницы.
- Мне очень понравился ваш номер тогда на вечеринке, - сказал Малко.
Она захохотала.
- Какой именно? Когда я танцевала или позже...
- Оба. Для начала потанцуйте.
Она посмотрела на него с удивлением.
- Сейчас?
- Да.
- Вы с ума сошли! У нас нет времени. Завтра вечером мы сможем поужинать вместе, и тогда...
- Что будет завтра вечером, никому не известно.
Мона долго не отводила от Малко загадочного взгляда. Но он не отвел глаза. В Бейруте, рядом со смертью, загадывать на завтра бессмысленно. Не говоря больше ни слова, она развязала пояс халата, и он соскользнул с ее плеч. К белой грации были пристегнуты дымчатые чулки. Мона подхватила большой платок и обернула им бедра, достаточно медленно, чтобы Малко успел заметить, что одевать еще и трусики она сочла лишним.
- Садитесь, - девушка показала на кровать, единственное удобное сиденье в ее доме.
Звучала та же музыка, что и тогда на вечеринке у декоратора. Мона постояла неподвижно, едва заметно покачивая бедрами, но затем все ее тело пришло в движение, руки заходили волнами. Это было так же чудесно, как и в первый раз. Мона, постепенно приближаясь к Малко, изображала нескончаемый оргазм. Порой край платка отворачивался, открывая взгляду мужчины полоску тела над чулком.
Мона начала уже мягко оседать, чтобы исполнить гвоздь программы, когда Малко схватил ее за запястья и потянул к кровати. Сначала она, смеясь, пробовала сопротивляться. Пока они боролись, платок развязался, обнажив живот девушки. Тела их соприкоснулись, и Малко показалось, что он тут же, немедленно получит наслаждение.
Несколько мгновений Мона лежала спокойно, тесно прижавшись к Малко, словно чтобы убедиться в том, какое воздействие она оказывает на мужчин. Потом попыталась его оттолкнуть.
- Вы же хотели, чтобы я танцевала, а не...
Он закрыл ей рот поцелуем, на который она очень быстро ответила, а тело ее уже снова начало извиваться, пока Малко не впал в полуобморочное состояние. Он обвил ее талию рукой, а Мона продолжала танцевать, тесно прижимаясь к нему и не сводя с него жаркого взгляда.
Зажужжал домофон. Их словно ледяной водой окатило. Они стояли неподвижно, Малко не решался заговорить. Мона выдохнула:
- Это Жюль. Надо идти. А то он сам поднимется.
Но Малко не выпускал девушку.
- Не отвечай. Он подумает, что тебя нет.
- Он знает, что я здесь.
- Ну, скажешь потом, что домофон сломался.
- Но он же в порядке...
И словно в подтверждение ее слов, домофон снова пронзительно зажужжал. Малко отпустил Мону, подошел к стене и вырвал шнур надоедливого аппарата.
- Теперь он точно сломался.
Малко вернулся к Моне, подтолкнул се к кровати, на которую они и рухнули вместе. Мона сама помогла ему, перекатившись под него и подняв ноги, чтобы мужчина мог взять ее одним нетерпеливым движением бедер. Наконец-то сбылся сладкий сон Малко.
Мона сдавленно застонала. Они любили друг друга яростно и нежно. Это было просто фантастично.
- Еще, еще, - шептала она.
Но Малко не послушался, он немного приподнялся, мягко перевернул ее на живот, а сам встал на колени возле кровати. Мона хотела встать, попыталась протестовать:
- Нет, только не так!
- Ты же даже не знаешь, что я собираюсь сделать, - пробормотал Малко.
Он еще раз погрузился в нее, а потом сделал как раз то, чего она, по-видимому, опасалась. Девушка коротко вскрикнула. И выгнула спину, когда он стал медленно прокладывать себе секретную дорожку, однако, по всей видимости, неплохо освоенную.
Очень скоро Мона забыла о сдержанности. Она прошептала в экстазе между двумя стонами:
- Ты трахаешь меня, как суку!
Зеркало отражало их яростные объятия. Мона несколько раз резко качнула бедрами, и Малко испытал наслаждение. Они оставались неподвижными до тех пор, пока Мона сама не освободилась и не вскочила, взглянув на часы.
- Боже мой, уже половина девятого.
- Может, он ушел, - предположил Малко.
- Наверняка нет! Уходи первым, а мне еще нужно привести себя в порядок.
Малко и не думал возражать: он уже осуществил свои мечты. Мона поднялась, сверкая глазами, и подтянула чулки.
- Завтра я свободна, - сказала она. - Если ты хочешь еще.
- На все воля Аллаха...
Они поспешно распрощались. На лестничной площадке никого. Но внизу Малко встретил высокого бородатого парня, нервно вытанцовывавшего возле своего "БМВ". Он бросил на Малко злобный взгляд и бросился через распахнутую дверь по лестнице. Моне нелегко будет успокоить его.
Теперь Малко будет легче прожить оставшееся до рассвета время. Ровно через двенадцать часов все будет кончено.
Из-за дождя безобразные фасады домов выглядели еще более зловеще. Только что кончился комендантский час, и в центр въехали первые машины с окраин Бейрута. В старом "мерседесе" Джони стоял ледяной холод. Он сам заехал за Малко. Тот вышел с зеленой сумкой, в которой лежали подарки Роберта Карвера. Резидент передал их около полуночи: доллары, ливанские ливры, два фотоаппарата. Палестинец выглядел озабоченным. У Музейного проезда они свернули на юго-восток, на шоссе, ведущее вдоль железнодорожного полотна, к Хазмие. Грустный пейзаж: бетонные блоки перемежаются с пустырями. Малко кольнуло в сердце, когда они проезжали последний ливанский пост. Навстречу попалось несколько итальянцев возле белого М-113, и все. Теперь они находились в логове "Амала". На расстоянии нескольких световых лет от Ашрафеха и Муны.