Бретмюллер, связанный, точнее, запеленатый широкой брезентовой лентой, лежал вверх лицом на низком клеенчатом топчане, который занимал всю противоположную стену комнаты.
Его заросший подбородок был вздернут, челюсти плотно сжаты; широко раскрытые глаза, не отрываясь, глядели в какую-то точку на потолке.
– В сознании? – Кан нерешительно остановился посреди комнаты.
Абст покачал головой. Подойдя к Бретмюллеру, прикрыл ему глаза ладонью и тотчас отвел руку. Больной не реагировал.
– В седьмую, – приказал Абст служителю, молча стоявшему у двери. – Приготовьте все, как обычно. Полный комплект. Не забудьте кофе и сигареты.
– Он будет есть? – спросил Кан.
– Полагаю, нет. – Абст скривил губы. – Однако так надо...
Он провел Кана в уютную комнату с мягкой постелью и креслом у большого окна. Чуть пахло дымом: один из служителей возился у камина, раздувая огонь.
В коридоре раздались шаги. Четверо санитаров внесли больного, уложили в постель и удалились.
Вошла женщина. Кан кивнул ей. Та поклонилась.
– Забинтуйте ему руки, – распорядился Абст.
– И голову? – спросила женщина, оглядев грязную, сбившуюся набок повязку на лбу Бретмюллера.
– Только руки! – Абст нетерпеливо облизнул губы. – Руки он увидит, голову – нет. Приступайте!
Лицо женщины порозовело. Она ловко обмотала бинтами обезображенные, с комьями запекшейся крови кисти больного. Абст шагнул к столику с инструментами, достал из кармана коробочку ампул, отломил у одной из них кончик и втянул содержимое ампулы в шприц. Помощница обнажила и протерла спиртом плечо Бретмюллера.
Абст мастерски сделал укол.
Когда он повторил инъекцию, введя еще одну дозу, у женщины дрогнули губы. Она взяла вату, чтобы протереть место укола, но Абст вынул из коробочки третью ампулу.
– Девятьсот тысяч! – пробормотала она.
Вместо ответа Абст вновь вонзил иглу шприца в руку пациента.
Служитель убрал столик с медицинскими инструментами, вкатил другой. На нем уместились тарелки с обедом, бутылка какой-то воды, высокая вазочка с подрагивающим апельсиновым желе.
Не прошло и десяти минут, как дыхание больного замедлилось, стало ровнее, глубже. Его губы разжались, на лице проступил слабый румянец.
– Время! – скомандовал Абст. Он обернулся к Кану: – Действие препарата началось. Сегодня все будет быстрее. Хочу еще раз напомнить: осторожность!
Женщина быстро распеленала Бретмюллера. Брезентовые ленты были сняты и унесены в коридор.
Абст облачился в белый халат и шапочку.
Выражение глаз Бретмюллера постепенно менялось. Вот он повернул голову и оглядел комнату. Увидев Абста, сделал попытку подняться. Служители помогли ему сесть, под спину подложили подушки. Затем они вышли.
Абст приблизился к больному, взял его руку.
– Сегодня вы выглядите молодцом, – сказал он. – Пульс почти в норме. Словом, наши дела продвигаются. Скоро вы будете на ногах.
– Но я совсем ослаб, – проговорил больной. – Кружится голова, все плывет перед глазами. Нет, нет, не уверяйте меня – я чувствую, мне хуже.
– Пустяки. – Абст ободряюще улыбнулся. – Заверяю, что самое трудное позади. Лечение идет успешно. И вот доказательство: я привез вам гостя.
– Я узнал господина Фридриха Кана, – безучастно сказал Бретмюллер. – Господин Кан желает допросить меня? Я готов сказать все, что знаю.
– Отлично! Вы продолжите свой рассказ, вам зададут вопросы. Но сперва следует пообедать.
Бретмюллер покачал головой.
– Не могу, – прошептал он. – Меня мутит при одном виде пищи. Я ничего не буду есть.
– Хорошо, подкрепитесь позже. Не желаете ли сигарету?.. Тоже нет? Очень жаль. Я принес вам болгарские сигареты, самые лучшие. Курите, сегодня можно!
Бретмюллер вновь покачал головой.
Абст выкатил столик с едой и вернулся.
– Приступаем, – сказал он. – Итак, вы всплыли в гроте. Что с вами случилось в дальнейшем? Не торопитесь, подробнее опишите грот.
– Да, грот... – Бретмюллер поморщился, хотел было поднести руки к голове и обнаружил, что они забинтованы. – Что это? Что с моими кулаками?
– А вы ничего не помните? – небрежно спросил Абст.
На лице больного отразилось усилие мысли. Но вот Бретмюллер вздохнул, устало качнул головой.
– Не помню, – проговорил он. – Обрывки каких-то кошмаров. Будто бежал, бил обо что-то руками, рвался... Нет, ничего не могу связать. Что же со мной случилось? Неужели снова буйствовал?
– У вас был кризис. Вы пытались разбить кулаками вот эту стену. К счастью, кризис миновал. Поэтому-то вы так слабы. Это естественно: организм изо всех сил боролся со страшным недугом. Боролся и победил!
– Значит, я буду жить?
– Разумеется, – бодро сказал Абст. – Но начинайте свой рассказ. Господин Кан очень занят, он должен спешить в Берлин.
– Не могу. – Бретмюллер сделал длинную паузу. – Очень хочется спать...
Абст встал. Он был встревожен. Поймав на себе взгляд Кана, едва заметно кивнул. Это означало: «Торопитесь!»
– Вам удалось осветить грот? – быстро спросил Кан. – Как он выглядит?
– Мы применили переносный прожектор.
– Как он выглядит? – повторил Кан. – Грот велик? Какой высоты своды? Есть ли расщелины в стенах, пустоты, туннели?
– Грот колоссален. Своды теряются в темноте. Сверху свисают сталактиты. Их множество. С некоторых стекает влага.
– Стены грота отвесны?
– Кое-где они спускаются к воде полого. Будто откосы.
– Так что из воды можно выйти?
– Да. Там, по крайней мере, два таких места. Мы и воспользовались ими. Мы излазили все вокруг – искали выход из подземелья. Поиски продолжались более суток. Было обнаружено много больших полостей в стенах, своего рода пещер в пещере.
– Есть и сквозные пещеры?
– Пещер много, но сквозных мы не нашли. Полость наглухо закупорена.
– Как же вы оказались на воле?
– Выплыл через тот самый туннель. У меня был аварийно-спасательный респиратор.
– А с какой стороны он начинается?
– Туннель?
– Да. Откуда вход в грот?
– С зюйда.
– То есть с противоположной стороны... Я хочу сказать: база находится к норду от скалы?
– Да.
– Какие глубины в гроте во время полной воды?
– Там очень глубоко.
– Сколько?
– Футов триста. Возможно, и больше... Простите, очень кружится голова. И боль начинается – все та же дикая, нечеловеческая боль!.. Позвольте мне заснуть.
– Разговор надо продолжать! – жестко сказал Абст. – Господин Кан, пожалуйста...
– Да, да! – проговорил Кан. Он дружески коснулся рукой колена Бретмюллера. – Еще несколько вопросов, и мы оставим вас в покое. Тогда вы сможете хорошо отдохнуть. Ну-ка, напрягите память и сообщите нам ширину туннеля. Можно ли пробраться в грот на подводной лодке?
– Вы же знаете, что сталось с моей! – с горечью вскричал Бретмюллер. – Неужели пошлете туда другую? Проникнуть на лодке в грот невозможно. Разве что водолаз сядет верхом на ее штевень и будет командовать рулевым... Нет, нет, это невероятно!
– Какова длина туннеля?
– Полкабельтова или немного больше... – Бретмюллера вдруг охватила злоба. – Да что вы все о туннеле и гроте?! А корабль? А люди? Что с ними, где лежат их кости, это вас не интересует?
Наступила тягостная пауза.
– Полно, Бретмюллер, – мягко сказал Абст. – Мы понимаем ваше состояние. Сочувствуем... Старайтесь не волноваться, вам это вредно.
Кан сидел, не сводя глаз с больного, что-то напряженно обдумывая. Губы его шевелились, пальцы рук двигались, будто он разговаривал сам с собой. Вот он наклонился вперед, выставил ладони.
– До вас никто не побывал в гроте? Вы не обнаружили там чьих-либо следов?
– Не торопитесь с ответом, – вставил Абст, – припомните получше, не ошибитесь.
Бретмюллер покачал головой.
– Решительно никаких следов пребывания в гроте людей? – переспросил Кан.
– Нет.
– Вы сказали, у вас был дыхательный аппарат... Один?